FAITH MORGAN
Emily Rudd

Полное имя персонажа: Фэйт Морган.

Дата рождения и возраст: 6 мая 1976 года, 17 лет.

Занятость: Школьница.

---

Маленькая Фэйт счастливо улыбается. Она совсем не переживает из-за того, что у неё не хватает нескольких зубов - зубная фея дала ей за них маленькие блестящие монетки, да и сами зубы, как сказала мама, скоро вырастут снова. Девчушка довольна жизнью, насколько вообще, может быть доволен четырехлетний ребенок – у неё много игрушек, а мама каждый день читает ей сказки на ночь и целует в лоб. Истинная идиллия беззаботного детства. Правда, папу Фэйт видит не так часто, как ей бы хотелось. Ведь он врач и спасает жизни - на это у него уходит много сил и времени. Но она не обижается, а лишь терпеливо ждет его у окна вместе со своим любимым плюшевым мишкой.
Ещё у неё есть Винсент и Виктор. Её старшие братья. И девочка смотрит на них с восхищением и даже завистью.
Они точные копии друг друга, словно отражение из зеркала вдруг ожило и вошло в их семью как само собой разумеющееся.
Они всегда вдвоем - они только вдвоем - и Фэйт тщетно пытается стать частью их таинственных игр. Она не знает правил, но ей очень хочется узнать, почему Винс и Виктор порой замирают, неотрывно глядя друг на друга, превращаясь в две немые скульптуры. Девочка по-детски капризничает, и мама заставляет мальчишек взять младшую сестру в игру. Они мягко улыбаются и снисходительно соглашаются.
«Это просто гляделки» - убеждают они её. И Фэйт верит. Она быстро теряет интерес к игре, переключая свое внимание на кукольную семью в своей комнате.
Близнецы же всегда продолжают, будто только и ждали, когда она уйдет.

Родители думают, что они одни в комнате, но Фэйт слишком любопытна, чтобы проигнорировать разговоры взрослых и слишком маленькая, чтобы её заметили. Она не понимает странных слов, которые говорят мама и папа, хотя ей уже шесть, но суть она улавливает легко: отец считает, что Винсент и Виктор болеют. И, видимо, серьезно – девочка практически видит, как скрипят его зубы от напряжения, а добрые глаза становятся страшными под нахмуренными густыми бровями. Мать же уверяет его в обратном, пугающе истерично размахивая руками.
И хотя Фэйт пугает удивительная перемена в некогда спокойных людях, она согласна с матерью.
Братья выглядят совершенно здоровыми – с легким румянцем на щеках они встают даже раньше сестры, не кашляют и ни на что не жалуются.
Правда, сложно сказать, что их вообще что-либо волнует – ни Винсент, ни Виктор почти ни с кем не разговаривают. Они не разговаривают даже друг с другом, и всё же их действия настолько слажены, будто бы они обговаривают свой распорядок - каждую минуту дня - от пробуждения до отбоя. Фэйт долгое время тщетно пыталась прибиться к братьям для игр или просто для наивных разговоров обо всем на свете, но встречала в ответ лишь безразличие – такое же молчаливое, как и мальчики. И даже мама больше не просит братьев пообщаться с сестрой, устало объясняя ей, что они просто сейчас не в настроении. Это «сейчас» растягивается на слишком долгое время, и Фэйт просто оставляет всякие попытки.

Но всё меняется внезапно, когда Винсент сам подходит к ней и предлагает поиграть с ними, словно не было долгих месяцев молчания. И девочка соглашается, предвкушая что-то интересное и радуясь, что братья наконец-то обратили на неё внимание.
Игра странная – Фэйт должна слушать свои мысли и, если услышит что-то, о чем не думала, сказать им. И она не понимает, как это возможно. Как можно подумать что-то, о чем не думаешь. Она хоть и маленькая, но уже понимает, что её мысли это её мысли, и ничьи больше. Но все же она принимает эти правила, боясь, что близнецы больше никогда с ней не заговорят снова.
Несколько раз она жульничала, но мальчики качали головой на её наивное вранье. И однажды, во время завтрака, Фэйт слышит в своей голове бормотание – неразборчивое, будто кто-то говорит что-то за плотной стеной. Она ничего не говорит и лишь удивленно смотрят на братьев, пока бормотание не формируется в её имя.

Через десять лет Фэйт подумает о том, что ей надо было все рассказать родителям еще тогда. Но она промолчала, что привело к новым экспериментам. Да, это были эксперименты – над её разумом и разумом её родителей. Но в тот момент Фэйт решает, что это очень весело, ведь Винсент и Виктор могут разговаривать с ней, не открывая рта. Она с интересом слушает голоса в своей голове, заглушающие её мысли, и нетерпеливо молчит, потому что братья запретили ей говорить об этом кому-либо, даже маме с папой.
«Это наш секрет» - говорят они в унисон, и Фэйт верит им снова.
Теперь их затянувшаяся «игра» становится привычной. Фэйт буквально просыпается с мыслями близнецов, засыпает с ними и видит сны, которые они ей внушают. И сперва всё идет хорошо – они рассказывают ей истории, разные сказки, объясняют сестре удивительные вещи. Винсент и Виктор знают очень многое, например, они рассказывают ей о том, что внутри у всех животных и людей живут маленькие гномы в красных смешных колпачках. И они очень хотят выбраться наружу, но никто их не выпускает. И Фэйт становится их очень жалко – мысль об этом преследует её очень долго, наверное, полгода. Она уже не понимает, голос братьев говорит ей об этом или же её собственный.
Поэтому, когда братья отводят её к старому заброшенному дому, в котором они находят свору маленьких котят, Фэйт без колебания берет небольшой кухонный нож, который принес с собой Виктор. Он убеждает её в том, что с котенком все будет в порядке – когда существа будут свободны, они просто зашьют его и всё.
Фэйт и правда видит красные колпачки – они оставляют на её руках красные следы, въедаются в ткань её пальто. Её пальцы впиваются в теплые внутренности, вырывают их из бездыханного тельца, но гномиков всё не видно. Понимание приходит постепенно, и девочка осознает, что никого там нет и быть не может, и котенок в её руках уже никогда не оживет снова.
Вечером миссис Морган находит дочь в том же доме, зареванную и лежащую в обнимку с кошачьим трупом.

Отец увозит Фэйт в другой штат, к одному из лучших детских психиатров, оставляя свою жену и сыновей в Бангоре почти на два года.
Разбитый невольным убийством разум девочки собирают долго, по кусочкам восстанавливая его в подобие себя прежнего. В конце долгой реабилитации она и правда начинает верить, что всё, что было – способности братьев, мертвый котенок – оказалось лишь реалистичным кошмаром. Но неприятное, склизкое чувство страха, мешающее дышать и думать, навсегда поселяется в ней, а детское доверие наоборот умирает, оставляя после себя ноющую пустоту. И если с первым ей помогали справляться таблетки, назначенные врачом, то со вторым уже ничего не могло помочь. Тем не менее, отец принимает решение вернуться домой.
Фэйт старается не пересекаться с братьями, но она не может не отметить про себя, что они ведут себя вроде как нормально. Когда они только вернулись, близнецы кинулись обнимать отца и сестру, а их вечное молчание, казалось, и вовсе сошло на нет. У них даже появилось хобби - Винсент стал играть на скрипке, а Виктор, вторя брату, учится игре на фортепиано. И главное, девочка больше не слышит их голосов. Но каждый раз, смотря на их одинаковые лица, она вспоминает тот страшный, мучавший её эти два года, сон.
   
Вместе с мистером Морганом и Фэйт в их небольшой дом приезжает Нора. Эта девушка, недавно окончившая курсы, но уже подающая большие надежды как специалист в области психиатрии, была кем-то вроде няни-сиделки. С самого начала лечения она присматривала за девочкой, помогая ей прийти в себя. И сейчас она находится рядом, чтобы помочь своей подопечной немного адаптироваться и пережить частые панические атаки. Ей удается это, и Фэйт снова начинает жить, как обычный ребенок. Она, всё же, после долгих размышлений и наблюдений, решает, что её братья, заботливо желающие ей доброго утра и помогающие ей с уроками, всего лишь обычные мальчишки, не имеющие ничего общего с тем кошмаром, что она запомнила.
Нора уезжает внезапно, без прощания, оставив лишь записку о том, что её срочно вызвали обратно. Её добрые слова, написанные специально для Фэйт ещё долгое время греют душу. Только вот, когда девочка просит отца позвонить своей няне, мужчина лишь хмуро отвечает, что та слишком занята. В этот раз Фэйт не верит, но больше не настаивает. Все-таки, она лишь одна из пациенток, которых у Норы наверняка было и будет еще немало.

У тринадцатилетней Фэйт не так много друзей, как ей бы хотелось.
Она слышит, как перешептываются за её спиной одноклассники – они прекрасно знают о её «болезни» и не раз становились свидетелями её злосчастных панических атак. В прочем, девочка не жалуется – ей вполне хватает общения, учитывая то, что её братья так же не обделяют сестру терпеливым вниманием, не смотря на её отстраненность. И все же, она замечает, что её братья почти не с кем не общаются вне школы, и они все так же только вдвоем.
Конечно, это всё потому, что они близнецы. На биологии у них даже кто-то делал доклад на эту тему. Но почему-то каждый раз, когда девочка думает о своих братьях, ей становится слишком тревожно. Она невольно следит за ними, пытаясь найти в их действиях и жестах что-то странное. Фэйт даже прислушивается к своим мыслям, пытаясь найти там отрывки чужого голоса. Ничего.
Но она замечает кое-что другое.
После своего возращения Морган не сразу замечает материнскую отстраненность. Да и отец много раз говорил о том, что мама устала – ведь она осталась здесь одна, воспитывать двух весьма трудных мальчиков.
Но с каждым годом некогда веселая женщина становится все более раздражительной, а ссоры и истерики сотрясают их дом все чаще. Отец все больше задерживается в больнице, и мать находит новую жертву – свою дочь. Эти перемены пугают, и вот уже сама Фэйт старается реже появляться дома. Винсент заботливо обещает прикрывать сестру, если мать вдруг будет задаваться вопросами.
Они же семья.
Эта фраза эхом звучит в её голове, когда, вернувшись поздно домой, девочка видит полицейские машины вокруг их дома. Заплаканные лица Винсента и Виктора и бледные – соседей. Лужу багряно-красной липкой крови на полу кухни ей, к счастью, увидеть не удалось.
В этот вечер их мать была задержана за убийство собственного мужа. Фэйт видит её в последний раз за стеклом полицейской машины – ошарашенную, измученную, с кровавыми брызгами на постаревшем лице.
За детьми приезжает коллега их отца, и забирает в свой дом. Все эти дни до самых похорон Фэйт кажется, будто она снова видит кошмар. Что вот совсем скоро мама и папа заберут их обратно домой, и всё будет как раньше.
Но вместо дома они едут на кладбище. Именно там, смотря на белое лицо отца с аккуратно зашитыми порезами на лице, девочка понимает, что как прежде уже никогда не будет. В первый раз за три года Фэйт снова впадает в паническую истерику. Её уводят с похорон вместе с братьями две сердобольные соседки.
Она не должна была этого слышать: ей стоило валяться в обмороке прямо посреди ухоженных могил. Но люди порой не держат язык за зубами, думая, что на их слова не обратят внимания. И Фэйт прекрасно знает, что она сумасшедшая - её милым тетям, или кто они там, не стоило даже поднимать эту тему. Но…
«Видимо, это у них семейное. Представляешь, её мать орала, как умалишенная, что это сыновья приказали ей это сделать. Представляешь? Бедные мальчики…» 
И лежа на диване в гостиной, чувствуя, как рука одного из её братьев гладит её по волосам, Фэйт боится даже пошевелиться.
Это никогда не было кошмаром.
И ей не нужно было говорить это в слух – они и так её прекрасно слышали.
Она слышит, сквозь болезненный ворох своих мыслей, их голоса. А рука, словно в подтверждении, сжимает её плечо так сильно, что ей кажется, будто кости сейчас треснут.
«Проболтаешься – сдохнешь».

Пример игрового поста:

Терпкая, терзающая глотку горечь заполняет легкие ядовитым дымом, и Торос позволяет себе откинуться на сиденье, пока его правая рука небрежно стряхивает пепел в автомобильную пепельницу, а левая ритмично постукивает по холодному окну. Он обманчиво ленив и расслаблен — словно цель его поездки находится не в кишащим гнилыми крысами порту, а где-то в супермаркете 24 часа на полке с замороженными полуфабрикатами. Но Торос старательно скрипит зубами, пережевывая сплющенный воздух и слюну — он делал так каждый раз, когда усердно думает или когда его охватывает свербящее под ключицами раздражение.
Сейчас же все смешалось воедино, и мужчина жевал свою челюсть намного рьянее.
Холодные огни города пролетают мимо, сливаясь в пульсирующую полосу. Это раздражает, но Торос стойко терпит — пытается сконцентрироваться на черной ряби приборной панели перед собой. Он все еще не привык к ярким внезапным вспышкам света, которые в той жизни означали только одно — опасность. Каждый раз чувствуя, как испуганным оленем гарцует в его грудной клетке сердце, Торос подавлял в себе желание вцепиться мертвой хваткой в источник потенциальной угрозы. И сейчас он до боли в предплечьях хотел, чтобы Лим ударил по тормозам и остановил этот поток вспышек, мешающий привести мысли в порядок.
Только это невозможно — драгоценное время ускользает — и солдат позволяет себе лишь открыть окно, чтобы дым сигарет смешался с промозглым городским воздухом.

Пайк встречает их мертвыми надгробиями доков и мелких административных зданий.
Он не любил это место.
В прочем, многие из секты, да и обычные жители города, поддерживали его в этом. Здесь все слишком — слишком грязно, слишком темно, слишком много крови. Словно все грехи Вестероса сосредоточились в одном месте. В принципе, так и было.
Конечно, не Торосу рассуждать о грехах и святости, но он хотя бы старался искупить их перед Владыкой, в отличие от здешних завсегдатаев, готовых сожрать собственные внутренности, лишь бы получить выгоду.
Мужчина старается не смотреть на гладь черной воды — холод щиплется где-то на шее, когда он замечает копошащиеся во тьме воды щупальца.
Он бы держался от этого места подальше, если бы не...

Когда новость о том, что Равеллу забрали достигает его ушей, Торос приходит в бешенство. Она была не просто их сестрой. Её верность стоила пятерых таких как она, как бы ему не хотелось сказать обратное.
Но это так.
Её друзья, семья — все это больше не имело значения. Она отдавала Владыке Света всю себя, и минимум, что они могли сделать — вернуть её обратно.

Торос держит сухие руки в карманах своей черной рабочей куртки, будто бы грея их, защищая от свирепого холода Вестероса.
Но на самом деле мозолистые пальцы любовно ласкают слоновую кость, задевают подушечками металлические кнопки-бусинки, проходятся по затейливому армейскому орнаменту. Это успокаивает, вселяет уверенность.
Под курткой его греет холодный металл пистолета. Торос очень надеется, что сегодня ему придется его применить.
Он чувствует опасность кожей. Вокруг них враги, но это лишь маленькое препятствие.

Голос Мелисандры проникает в самое нутро, выжигая слова на костях — Торос даже чувствует их приторный запах. Его острые голубые глаза внимательно проходятся по бледной коже, по каждой еле заметной морщинке. Он слушает её, и даже больше — вдыхает теплый запах её волос, смотрит, как она мечется в видении. И принимает её слова за истину.
Так хочет Владыка. Значит, так и будет.
Торос повинуется, когда женщина велит ему не двигаться. Он замирает на месте, лишь его глаза пристально осматривают помещение и людей рядом. Мужчина замечает, что на него не особо обращают внимание — он слишком худой, неприметный, по сравнению с Лимом.
Торос чуть усмехается, наблюдая за тем, как Мелисандра сокращает расстояние между ней и охранником. Невольно, он пробегается по ней взглядом — она слишком красива, до боли в глазах и легких. И слишком опасна, особенно для тех, кто посягнет на их собственность.

Охранник это понимает — щелчок — но Торос, не двинувшись с места, уже направляет дуло прямо в его сторону, целясь точно в голову. Одно неверное слово, движение в сторону Мелисандры, и пуля отправится туда, где ей самое место. Лим, кажется, считает так же.

— Нам нужна только одна девушка,— сухо говорит мужчина, ощущая как напряжение вокруг становится густым, липким. Оно прилипает к телу, делая его тяжелым, но вместе с тем невероятно устойчивым — тонкие руки Тороса даже не дергаются.

Мужчина по ту сторону не верит, что они смогут что-то сделать. Вернее, ему хочется верить в обратное — за его спиной целая свора вшивых псов, готовых порвать любого, кто зайдет на их территорию.
— Убери пистолет — я сделаю то же самое — и мы договоримся.

Связь с игроком: https://t.me/drroach