Norwood Michael Spencer
Jakub Gierszal
Полное имя персонажа: Норвуд Майкл Спенсер
Дата рождения и возраст: 18.01.1975, 17 лет
Занятость: ходит в школу, чтобы поугарать и отобрать деньги на завтраки у ботанов1. «Родился, жил и умер в Бангоре» напишут когда-нибудь на надгробном камне Норвуда Спенсера. Выросший в достатке с мыслью о том, что однажды унаследует отцовскую парикмахерскую, Норвуд ни разу не подумал о переезде. Он вообще не представлял другие варианты своего будущего и не видел смысла напрягаться, если все предопределено. Так, каким-то чудом перебираясь из класса в класс, он дошел до выпускного и теперь непонимающе ухмыляется на вопросы о колледже. Дальнейшая учеба и профессия? Не, спасибо. Спенсер-младший был рожден, чтобы управлять людьми и грести бабки в карманы. И если второе пока получается только с родительской помощью, то в первом Норвуд неплохо отточил мастерство к своим семнадцати. Сила и манипуляции – два метода, которыми он получил все, что имеет сейчас. Выбор, конечно, зависит от адресата. Может быть, несмотря на перманентно торчащую изо рта сигарету (вряд ли кто-то в старшей школе курит больше), его минует рак легких и перспектива подохнуть в тридцать. Тогда Норвуд непременно выпустит книгу о том, как делать грязную работу чужими руками.
2. Родившись у Спенсеров, Норвуд вытащил счастливый билет. Им было всего по двадцать, когда раздался крик первенца. Ему же было суждено стать последним и единственным ребёнком в семье — это было твёрдым и обоюдным решением. Джерри, арендующий кресло барбера в парикмахерской и уже тогда мечтающий о собственном бизнесе, очень гордился сыном. Милинда превосходно для своего возраста справлялась с ребёнком, параллельно ударившись в кулинарию. Из-за сравнительно небольшой разницы в возрасте Норвуду сразу же выписали бессрочную индульгенцию. Его не наказывали, когда он отрывал лапки насекомых и кидал камнями в лягушек, стараясь зашибить с первого же броска. Его не наказывали, когда шутки ради в первом классе он обрезал косички Лиззи Грин и засунул их в ее же портфель. Его не наказывали, когда он впервые вернулся домой пьяным. Ни один из многочисленных гневных звонков из школы и вызовов к директору не повлекли взбучки или хотя бы нравоучительной беседы. Мистер и миссис Спенсер всегда оставались на стороне сына и лишь с усмешкой качали головой, узнав об очередной выходке. То ли слишком хорошо помнили себя в его возрасте, то ли просто относились к числу «прогрессивных» родителей. Благодаря этому (и ещё смазливой внешности) Норвуд решил, что ему дозволено все. Пока никому не удалось убедить его в обратном.
3. История умалчивает о том, каким бы вырос Норвуд Спенсер, если бы получал ремня за проступки и вовремя отправился бы к детскому психологу. Все знают его заносчивым придурком с уродскими шутками. С детства ему трудно было контролировать свои эмоции: положительные или нет. Он всегда смеется до слез и колик в боку. Он взрывается за долю секунды, стоит кому-то сделать неугодный жест в его сторону. Так было в три года, так осталось в семнадцать. И промолчать, когда нужно, Норвуд тоже не умеет. Все это вкупе дает почти не сходящие с лица и тела багровые подтеки, лиловые синяки и ссадины, но ему плевать. Наоборот, после каждой драки Спенсер чувствует себя максимально бодро, сбрасывая накопившийся негатив. В некотором роде его это даже заводит. В любой спорной ситуации именно Норвуд говорит друзьям: «Давайте просто надерем им зад», потому что так проще и веселее. Еще весело специально провоцировать кого-то, создавая конфликт на ровном месте. Например, пристать к чужой девчонке и разок получить по лицу, чтобы потом от души запинать несостоявшегося рыцаря ногами. Самое сложное – это вовремя остановиться. Хрен знает, в каких не столь отдаленных местах сейчас могла бы оказаться его задница, если бы кто-нибудь не вмешивался каждый раз, когда Спенсер готов был перейти черту. Забавный факт: иногда после того, как эмоции улягутся, Норвуд испытывает сострадание к своим недавним «жертвам». Никто об этом, конечно, даже не догадывается.
4. Теплые отношения с животными не сложились у Норвуда с самого детства. И если с помощью всякой мелочи мальчик, как выражались родители, «просто познавал мир» (который нередко становился для подопытных загробным), то со зверьём посерьезнее дела обстояли не так гладко. В пять лет на Спенсера напал соседский пёс, которому не очень понравились настойчивые попытки выдергивания шерсти. На левой икре до сих пор красуется длинный неровный шрам. С тех пор Норвуд терпеть не может собак, которых зовет не иначе как шавками, и пытается отогнать их любыми способами, даже если псина находится на другой стороне улицы. По той же причине он заметно нервничает в присутствии слишком любвеобильного бульдога своего лучшего друга. «Клянусь, Джей, если его вонючая пасть еще раз окажется меньше, чем в пяти метрах от меня, я отравлю твою шавку». Джей по привычке гогочет над шуткой, но все чаще привязывает Кренделя так, чтобы участок Спенсеров был ему недоступен.
5. Если Норвуд с друзьями не пиздит кого-нибудь за школой, а вечера уже становятся холодными для бездумных посиделок в парке, то, скорее всего, он зависает где-нибудь в компании пары литров пива. Непонятные пьяные сборища в чужих домах, прилично зовущиеся вечеринками – его второй любимый вид досуга после махания кулаками. Ни разу в жизни он не собирал тусовку у себя, просто потому что в этом случае мозг срабатывал неплохо и подсказывал, что вычищать блевотину из бассейна и трястись над тем, как бы кто не испортил родительские вещи, Спенсер не хочет. И первыми, кого Норвуд точно не пригласил бы на подобное мероприятие в свой дом, были он сам и его компания. Насмотрелся уже за несколько лет на то, что остается после них на утро. Чужое не жалко, и от того все эти разрушения еще более прекрасны. Норвуд считает, что так они самовыражаются, пока всякие неудачники типа школьных спортсменов тратят на свое самовыражение большую часть свободного времени, не получая при этом удовольствия. Кому вообще сдалась такая жизнь? Норвуд все еще считает себя самым крутым, в очередной раз нажираясь в незнакомой гостиной под плохую музыку.
Пример игрового поста:Джер не знает куда деваться. У него изнутри чешутся кости, и чувство такое, будто под кожей бегает с миллион паразитов. Самый главный паразит – это он сам. Джер не может усидеть на месте, и меряет шагами комнату уже битый час. По полу разбросаны исписанные мелким почерком вдоль и поперек тетрадные листы. Там стихотворные строчки, обличающие признания [бог знает] в чем, план по захвату мира и что-то еще, что генерирует воспаленный мозг со скоростью света. Никто это никогда не прочтет и уж тем более не поймет. Хейз поднимает парочку, вскользь пробегает глазами и рвет на мелкие кусочки с яростным воплем. Это все не то, совсем не то, что ему нужно.
Джеремайя прекрасно слышит, как за дверью всхлипывает мать. Он останавливается, и на секундочку даже испытывает жалость. Нижняя губа оттопыривается будто в преддверии плача, как у маленького ребенка. Господи, ну за что это все на нее свалилось? Он не знает, что она живет в напряжении уже два дня, потому что миссис Хейз научилась различать тот момент, когда пора. Пять лет назад она потеряла своего сына и начала жить в одном доме с чудовищем, в появлении которого виновата не только болезнь. Сейчас она ловит каждый шорох из комнаты и в ужасе ждет, когда он снова что-нибудь выкинет. Самым безболезненным стал бы просто его уход. Куда-нибудь, куда угодно, в такие моменты ей уже неважно. Просто не видеть и не слышать э т о под маской своего мальчика. Она устала. Гораздо проще через пару дней принять его обратно как побитого пса, еле волочащего ноги. И снова выхаживать в постели, пока все не наладится. Почему эти сраные таблетки не действуют?!
Мистер Хейз в очередной командировке («- Опять?! Ты снова бросаешь меня здесь одну? Но ты же обещал! - Дорогая, нам нужны деньги.») Отец предпочитает изолироваться. Он, наверное, очень порядочный человек, раз до сих пор тянет эту лямку. Или делает вид. Но дольше недели подряд в доме не задерживается уже давно. Джеремайя думает, что отец сам попросил себе должность с разъездами. И в моменты просветления чувствует за это вину.
Судорожный вздох вырывается одновременно со звуком входящего сообщения. Рыжий беспокойно барабанит пальцами по бедру. Полсекунды разблокировки экрана кажутся ему вечностью. Сейчас вообще все вокруг утомительно-медленное. Мир не успевает за Джером, потому что он, черт возьми, совсем не совершенен. Как вообще они все могут здесь жить? Почему они должны здесь жить? Красные глаза беспорядочно бегают по строчкам, читая текст. Сегодня он поспал, кажется, сорок минут, потому что нужно постоянно куда-то идти. Нужно что-то делать, иначе он категорически не успеет. Его ломает от бездействия, поэтому, получив согласие на встречу, Джеремайя вскакивает, накидывает рубашку, а застегивает ее уже на ходу. Мысли вязнут в планах сегодняшней ночи, и это единственное, на чем они сфокусировались за последние несколько часов. Если честно, он не знает точно, где, с кем и как проведет ее. В этом и есть особый кайф.
Распахнутая дверь чуть не лишает Джера матери.
- Упс, я не специально, прости, - смазанный чмок в женскую щеку. – Я пошел, буду… Ну… Не знаю. Вернусь обязательно! Люблю тебя!
Все это он тараторит на ходу, топая по лестнице вниз. Последний звук его голоса смешивается с захлопыванием входной двери. Он даже не успевает или не хочет смотреть в лицо миссис Хейз. Он не знает, что ей сказать. Ему просто надо выйти отсюда. Дом слишком тесен для его энергии сейчас.
В последний раз звякает колокольчик над дверью.
Все пустеет.
Женщина тяжело вздыхает, сползая на пол по стене, и массирует виски. Кажется, у нее еще оставалось пол бутылки того прекрасного вина.
Джеремайя не дожидается, когда подъедет такси, которое он опрометчиво вызвал. Кажется, он единственный парень в школе, у которого нет прав. И никогда не будет. Угадай, почему? Ждать сейчас слишком долго, а пешком всего четыре квартала. Погода прекрасная, почему бы не пройтись? Хотя в его теперешнем темпе скорее пробежаться. Он останавливает руку с зажигалкой на полпути к сжатой губами сигарете. Отличная идея. Красный мальборо сминается и падает на асфальт, сыпя табаком. Хейз делает глубокий вздох и срывается с места, будто вспоминая свои тренировки в детстве. Он чувствует каждую напрягающуюся мышцу в своем теле, и ему это нравится. Ему нравится быть быстрым, двигаться быстрее, чем все эти люди, которых он цепляет, оббегая, но даже не замечает этого. Он пропускает мимо ушей их недовольные вопли и недоуменные взгляды. Пока еще он в состоянии не обращать на это внимания.
Джеремайя заворачивает за угол и останавливается, упираясь руками в колени. Вместо того, чтобы отдышаться, наконец закуривает. Сигарета тлеет в несколько затяжек. Окурок не попадает в урну, куда должен бы, и Джер пинает ее со злостью. Грязная металлическая конструкция жалобно скрипит, заваливается на бок и откатывается на несколько сантиметров от привычного места у бара. Мусор мерзко рассыпается по асфальту. Судорога раздражения на лице Хейза проходит, он безучастно наблюдает за всем этим, хмыкает и заходит в бар.
Здесь другое дело. Мерцающие цвета и громкая музыка сразу будто бы вдыхают в парня жизнь. Лицо расплывается в довольной и немного пугающей улыбке, пританцовывая, Джеремайя двигается к барной стойке. Том должен подъехать позже, ну а пока нужно заправиться.
Он садится на высокий стул, но даже так умудряется дергать ногой. Подергивается и уголок рта, все еще растянутого в ухмылке. Кажется, уже не очень естественной, но лицевые мышцы живут своей жизнью.
- Двойную водку, - Джер пытается перекричать музыку, когда делает заказ блондиночке-барменше. Кажется, раньше он ее здесь не видел, или просто не обращал внимания. – Эй, тебе вообще сколько лет? Уверена, что можешь здесь работать? – усмехается Хейз, отбивая дробь пальцами по барной стойке. Мистер Засуну-Нос-В-Твои-Дела снова в игре.
Связь с игроком:
Отредактировано Norwood Spencer (2021-05-01 16:00:46)
