[icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/1c/07/127/489101.jpg[/icon]
— Они же в церковь не ходят, — ехидно протянула Джесс, нервно постукивая по рулю. Бабуля еще не то чтобы окончательно ебнулась, но была близка к тому, чтобы отправить ее в дом престарелых.
— Я могу пригласить его с нами в церковь, — на этих словах Джесс поняла, что Розалин точно все. Отбегалась.
— Ты совсем уже?! Может потом на ужин его позовем? Будем ему рубашечки гладить по дружбе? Ключи от дома дадим? В поход с собой возьмем?!
— Ты хочешь пойти в поход?
— Блять! Ба, я не хочу ни в какой ебанный поход! — Джесс со всей силы надавила на клаксон, подгоняя седан перед ними. Она выводила ее из себя как будто специально.
В церкви Розалин решила похвастаться ей своей новой замечательной идеей — Стэнли Данстоун будет стричь их газон!
Пусть свой газон, блять, стрижет! — это все, что Джесс могла ответить бабушке в тот момент, когда парни запели эти свои религиозные песенки.
— Если ты не прекратишь ругаться… — а Розалин плевать, как и любому маразматику. Она просто завела свою вечную песню, хотя всем окружающим было очевидно, что Джесс не просто матерится, а скорее думает матом. И ничего с этим поделать нельзя. Зато можно просто бесить ее меньше и не поступать так, как поступает Розалин. Слушать, что она говорит и делать, как она просит. Тогда никакого мата бы не было. Почти.

Неделя в школе была просто великолепной. Ей предлагали двадцатку, ей предлагали тридцатку, ей предлагали бесплатный рутбир на целый, мать его, год в придорожной кафешке дяди Энтони (25 миль от Бангора). Шикарные и банальные предложения сыпались отовсюду: некоторые (меньшинство) подходили и лепетали ей в лицо, кто-то просто пялился и тяжело дышал в спину, но большинство закидывали ей нелепые записульки в школьный шкафчик, который Джесс решила после “прихади в спортзал посли чытырех, принаси гандоны, даю три билета ф кино” больше нахрен не открывать никогда. Она была почти уверена, что это вообще написал их физрук, но не хотела даже думать о его потной красной роже. Не то чтобы трахаться не хотелось, но делать это в школе теперь явно было нельзя. Один раз дашь — и записок станет еще больше.
Все-таки Стэн умудрился испортить ей жизнь, но совсем не в том смысле, что предполагал. А может Стэн был и не при чем. Его вклад в ее сексуальную жизнь был всего лишь каплей в море безнадежности. Но все же он был, и он был единственным, на кого она могла злиться кроме себя.
В прошлый четверг, когда бабуля уснула, она взяла машину и колесила по местным пабам, но так и не заставила себя войти ни в один. Кого она там найдет? Пьяного дальнобойщика? Толстого фермера? Раньше она считала, что ей все равно, лишь бы был член. Теперь выяснилось, что член должен быть хоть немного красивым. Не обязательно дорогим или модельным, просто не старше тридцати и не вонять пивом и ссаниной… Она сама не знала чего хочет, если не спутника жизни там найти, с таким-то требованиями, и взвинченная разъезжала по улицам Бангора до самого утра, не тормозя на лежачих полицейских. Подвеска в хонде ходила ходуном и несла’бо так стучала.

И вот теперь, в это прекрасное воскресное утро, когда она снова не выспалась и сидела в ебанной церкви, выяснилось, что бабушка обожает Стэнли. Того самого Стенли, что пялился на нее через окно, что обблевал ее машину и выдумал их отношения. Тот, что душил ее своим вниманием, хотя не делал ничего, кроме как мелькал тенью в школе. Джесс так часто стала его замечать, что большая часть дня теперь проходила в попытках перестать его видеть. Словно дурацкая старая шутка про “не думай о слоне”.
Иногда она смотрела в окно напротив, надеясь застать Стэна за подглядыванием, поворачивалась якобы неожиданно и специально одергивала занавески, проходила мимо в белье или пижаме, но… ничего. Там вообще как будто не жили.
Правда, пару раз она натыкалась взглядом на его папашу. Тот курил на крыльце или забирал утреннюю газету. Был неизменно вежлив, побрит и причесан, улыбался. Джесс принципиально не запахивала халат.
Казалось бы, на этом все с семьей Данстоун, но может в Бангоре у нее развивалась паранойя, и Джесс так не считала.
Ей понадобилось почти неделя, чтобы прогнать от себя призрак отца Гамлета или как там, и вот теперь Розалин выдает ей.

— Послушай, ба. Нет, ты меня послушай, — снова пришлось повысить голос, чтобы старая карга не перебивала и  обратила на нее внимание. Навострила свои локаторы на важную, действительно важную информацию. — Ты не должна приглашать никого из Данстоунов на обеды. Нет, блять, меня дослушай! — Розалин, конечно, опять открыла рот, чтобы перебить. — … на обеды, на ужины, стричь газоны, чинить крышу, пылесосить ковры на чердаке, ловить мышей, почесать кота, еще, блять, что-то там, что ты думаешь, он может сделать! — Джесс загибала пальцы перед бабушкиным лицом, почти воя, — та явно не воспринимала ее всерьез. — Нужно подстричь газон — спроси меня в конце концов!
— Ты не стрижешь газоны, — только и ответила бабуля.
— Да, конечно, мать твою, я не стригу их! Я нанимаю ебанного садовника! А не маньяка с соседнего двора!
— Стэнли — хороший мальчик, Джесс. Уверена, что вы подружитесь. Я позову его и вы…
— Ты вообще меня не слушаешь? — устало перебила ее Джесс и заглушила мотор.
— Откуда в тебе этот снобизм, Джессика? — презренно бросила бабуля, поджав губы и выходя из машины. Она, конечно, ее ВООБЩЕ не услышала. Для нее Стэнли, да и любой чудак, у которого не было родителя, или другая видимая убогость в жизни случилась, был чуть ли не этим… святым нахуй мучеником!
Джесс хотелось разбить голову о руль. Она еще не рассказала бабуле, куда делся коврик с пассажирского сиденья. А может и стоило. Но тогда аргумент - не приближаться к Данстоуну вообще терял свой вес, ведь она сама посадила его в свою машину.
Гребанный, ебанный Стэнли… чтоб ему возгореться от его святости и взорваться нахуй.

С бабушкой они больше в этот день ни словечком не перекинулись. Джесс даже на ужин не спустилась, хотя обычно старалась их не пропускать ни при каких обстоятельствах, чтобы не вызвать у Розалин подозрений.
Зато уже ближе к десяти она приняла душ, спустилась на кухню и съела целую банку арахисовой пасты. Затем взяла сразу несколько яблок и поднялась к себе - есть, есть и есть и листать каталоги Victoria's Secret. Она могла бы быть на этой, этой и этой странице, но вместо этого просто лежит и жрет эти чертовы яблоки. Наверное, еще один такой вечерочек, испорченный Стэном или бабулей, или вообще кем угодно в гребанном Бангоре, и она разжиреет так, что сможет сниматься только на плюс-сайз. Какой позор…
Джесс швырнула недоеденное яблоко в стену и закрыла лицо руками. Плачь. Но и это не получалось. Сука бесчувственная.
Она вышла в туалет и выблевала все вместо слез.

Ночь наступила так быстро, что Джесс вообще не почувствовала день. Она считала себя заболевшей и легла на кровать, обнимая подушку. Не было сил даже одеялом накрыться, и она мерзла в полудреме, так и не заснув по-настоящему ни разу.
И все же ей снились сны. Будто тысячи глаз пялились на нее из темноты. Облапывали, обволакивали и облизывали своими похотливыми взглядами. Джесс тяжело дышала, закрывала глаза, открывала их и пялилась в темноту, убеждая себя, что там ничего нет. Ее донимали и звуки. Мерное жужжание, словно злая мантра, въедалась в мозг. Стало трудно дышать. Невозможно дышать. Джесс резко села на кровати, но все движения из-за слабости были заторможенными и какими-то плавными.
Все нормально. Ничего нет.
Холодные пальцы снова пережали грудную клетку.
Ничего нет.
Ничегоблятьнет.
Тогда кто это смотрит на нее прям оттуда - из верхнего угла комнаты?
Не разбирая дороги, ударяясь о тумбочку бедром - будет огромный синяк - она добралась до выключателя. Свет прогнал всех монстров, но только из ее комнаты. Монстры всегда оставались с ней, и сейчас, несмотря на облегченный выдох, скреблись под кожей, заставляли нервничать, уговаривали бежать…
Никуда она не побежит.
Джесс подошла к шкафу, намереваясь окончательно развеять такой глупый, стыдный, нерациональный страх, и пошарила по коробкам рукой, - давно пора было разобрать их - старые вещи матери. Ее школьные награды и прочая поебень, которой никогда не было у Джесс, чтобы мамаша могла хвастаться подругам. Впрочем, и у ее мамаши не было подруг, так что тут все честно.
Рука наткнулась на что-то твердое и холодное. Джесс моргнула и потянула это на себя.
— Блять! — неожиданно тяжелая вещь грохнулась ей прямо на ногу. Джесс зажала рот рукой, надеясь, что бабуля или кто-нибудь из ее кошек не проснется. В этот же момент в дверь поскреблись. Джесс не любила кошек, но Гантер был самым нормальным из них. Он умудрялся терроризировать бабушку так профессионально, как не могла позволить себе даже Джесс. И, как ни странно, он, можно сказать, любил Джесс - часто садился рядом и клал лапу ей на ногу, пока она сидела за столом и притворялась, что ужинает. Поддерживал.
Она подняла камеру, намереваясь ее рассмотреть, и приоткрыла коту дверь. Тощая, облезлая шкура тут же по-свойски расселась на кровати. Джесс и Гантер никогда не опускались до пошлых сюсюканий, совместных ночевок, поглаживаний. НИКТО НЕ МУРЛЫКАЛ. Но сегодня была особая ночь. И, пожалуй, Джесс была рада, что эта страхомордина сидит рядом, пока она крутила камеру в руках.
Что это? Записи каких-то маминых школьных балов? Странно. Она не была уверена, что в ее молодости уже делали такую технику. А даже если так, то дедушка ушел из семьи когда маме и трех не было, а бабушка до сих пор спрашивала ее “На какую кнопочку надо жать, чтобы сфотографировать?”.
Она нажала на кнопку затвора и вытащила кассету. Сейчас уже получше делали, но многие еще и такими пользовались. Джесс не очень представляла сколько стоит видеокамера, но полагала, что покупка для рядового жителя мира ощутимая, тем более что она нахер никому не сдалась.
“М-А-Р-Т-А” гласила кривая, размашистая надпись на ярлыке. Какая еще к черту Марта? Джесс чувствовала, что прикасается к какой-то тайне. Быть может это что-то, чего ей не следует видеть и знать о маме? Порнуха ее молодости? Тогда были видаки? Да нет, бред. Будь даже у нее видак, нахрена ей хранить камеру. Она всегда любила рассказывать, как бедно они с матерью жили, когда ушел отец.
Решить эту головоломку без просмотра кассеты было сложно. И в подтверждение того, что это совершенно инородная в этом доме вещь, Джесс осознала, что у бабушки даже видака нет. Видаки есть только у нормальных современных людей, а не у старух, родившихся в средневековье. Поэтому завтра после школы она сходит к Фэйт и посмотрит, что там.
Скорее всего ничего такого, но ей все же было немного любопытно.
Остаток ночи они с Гантером ковырялись в остальных коробках и фантазировали на тему того, во сколько лет мать впервые трахнулась и не лишила ли она себя девственности своим призом по правописанию, который был подозрительно похож на вибратор.

Они с Фэйт устроились перед теликом в гостиной. Предполагалось что-то вроде дружеской девчачьей посиделки, но с первых же минут стало ясно, что ничего такого сегодня не будет.
Джесс смотрела на себя на экране, но совсем не так, как ей хотелось бы - на подиуме или с журналистами на неделе моды. Кто-то. Снимал. Ее. Вчера. Эта камера, теперь это было совершенно ясно, не принадлежала ни матери, ни бабушке. Кто-то поставил ее в комнате Джесс и каким-то образом снимал ее жизнь. Как она ходит туда-сюда по комнате, как лежит, задрав ноги и покачивая ими, рассматривает каталог с бельем, как швыряет яблоко в стену.
Джесс даже не знала как на это реагировать. Она настолько не врубалась в то, что видит, что даже не подумала как-то объяснить свое поведение Фэйт и ответить на какие-то вопросы хоть немного внятно. Только попросила забрать видак в ее комнату - не хотелось, чтобы кто-то из семьи Фэйт в это влез.
Они перетащили старый телевизор с чердака, чуть не попавшись ее отчиму. Дилан вроде был ничего, старался не вмешиваться и все такое.
В комнате она как завороженная крутила кассету до самого конца, и на последних 20-ти минутах запись сменилась. В этот момент она уронила камеру и, видимо, та отключилась.
На остатке пленки мужик ебал какую-то бабу. Его голая жопа и ее тощие ноги то и дело выпадали из кадра, что говорило о том, что она смотрит чье-то хоум-видео. Наконец баба закончила орать, явно перестаравшись. Марта-Марта. Имитация - это не твой конек. Джесс скривила губы, проглатывая скорее эмоциональный, чем физический рвотный позыв. Затем перемотала пленку обратно и посмотрела еще раз. Затем еще. И еще. Пока не стало слишком поздно, и Дилан не постучал к ним, чтобы пригласить Джесс на ужин. Нет уж, врать и есть перед новыми людьми Джесс точно была не в состоянии. Она коротко обняла Фэйт и, так ничего не объяснив, свалила.

По дороге домой она судорожно перебирала факты. Он был у нее дома. И она была почти уверена в том, кто этот он. Мужик на пленке похож на отца Стэна, но так как членом он светил чаще, чем лицом, то было сложно утверждать стопроцентно. То есть, что тут утверждать?! Ей не нужны были другие доказательства того, что Стенли, святая невинность, милый несчастный ягненочек - херов сталкер, маньяк и псих! Но что она скажет? И кому? Полиции? Правильно было пойти сразу в участок. Но показать им пленку с ее собственными хождениями по комнате и ебущимся мужиком по пояс - это просто смешно. Открыто дело об ужасной ебле двух неизвестных! Поднимай на уши ФБР!
Джесс заскрипела зубами. Тварь. Ублюдок. Импотент. Извращенец.
Она сама с ним разберется.
Вот еще факт: ему придется прийти еще раз, чтобы забрать пленку. И Джесс собиралась поймать его с поличным.

Придя домой, она первым делам спрятала пленку к себе в тумбочку. Открыла затвор камеры снова и оставила там записку “Привет, Стэнли” с большим хуем вместо “Y”. Камеру пристроила на прежнее место.
Удивительно, но в эту ночь ей очень хорошо спалось.

На следующее утро она подкараулила его у склонившегося набекрень еще с того раза ящика. Выглянула в окно машины и как можно более непринужденно, но с видимым недовольством проговорила:
— Бабушка приглашает тебя на ужин. В четверг в восемь. Будут джамбалайя и яблочный пирог, — нужно было дождаться согласия, но Джесс решила, что это будет неправдоподобно, так что газанула как всегда по полной, не в силах смотреть на этого упыря, не испепелив его взглядом.
Он не посмеет не прийти. Слишком уж у них с Розалин большая любовь.
Оставалось только предупредить бабулю об этом прекрасном вечере.

Отредактировано Jessi Colter (2020-06-03 21:43:29)

Плохая была идея.
Нет, хорошая идея.
Джесс изводила себя весь четверг, взвешивая все за и против, хотя изменить что-то было уже не в ее силах. Она ругала себя за поспешность, но, с другой стороны, приходила к мысли, что это все, что она могла сделать. Тем более бабушка была в отличном настроении, даже пела и накупила всего в магазине, а к ужину готовилась с самого обеда. Что ей так сдался этот Данстоун? Наверное, она была бы рада закопать Джесс на заднем дворе и усыновить Стэээнли.
Джамбалайя - довольно мерзкое блюдо, но Джесс знала, как бабуля его обожает. Розалин вечно причитала, вспоминая, как им с семьей пришлось уехать из Луизианы, как они там готовили джамбалайю и… Джесс не особо запомнила, что еще хорошего было в бабушкином детстве. Для нее она всегда была старой, а джамбалайя всегда была мешаниной и парадоксом - все более-менее приемлемые ингредиенты смешивались в одну кучу и почему-то становились совершенно несъедобными. И это очень подходило Стэну, если подумать.
Он к ней ни разу не подошел за эти два дня. На удивление вообще исчез с радаров. Джесс расслабилась и даже нафантазировала, как Стэн понял, что его раскусили и уже пересек канадскую границу. Не тут-то было. Его бледное лицо и долговязую, нескладную фигуру она заметила еще до того, как он поднялся на крыльцо и постучал. Джесс подождала, пока Розалин не крикнула из кухни, что занята и открывать должна именно она. Джесс повалялась на диване еще минутку, а затем отбросила журнал по уходу за детьми, который им раздали в школе для проекта, в сторону - не самое интересное чтиво, но лучше, чем общение с Данстоуном.

Она не собиралась наряжаться для ужина, поэтому открыла ему как есть: в майке и любимых джинсах. Проблема в том, что она всегда выглядела хорошо, тут хоть в мешок одевайся.
Джесс привалилась к косяку, скрестив руки на груди, критично осматривая Стэнли. Цветы. Долбанный ядовито-розовый букет бросился в глаза, потому что был ярче и как будто больше, чем тот, кто их принес. Она закатила глаза, пропуская его внутрь, приглашая жестом.
— Нахрена? Ты же не на свидание пришел, — язвительно заметила она, поворачиваясь спиной. Свидание. Джесс припомнила, как он предложил ей сходить на него. Понарошку. Словно им по двенадцать. Ну, Стэнли, наверное, примерно столько и есть, судя по развитию.
Вообще, она обещала себе быть с ним… ну помягче что ли. Чтобы он окончательно потерял бдительность и не заподозрил в этом ужине месть или попытку его подловить с кассетой. Но это оказалось не так просто, стоило ему появиться на их пороге. Надо же. Надо же быть такой идиоткой, и настолько не доверять своим же ощущениям. А теперь она сама лично впустила и провела его в их дом. Прямо в столовую, где хозяйничала бабушка.
— Кхм, — Джесс откашлялась, привлекая ее внимание. Когда Розалин развернулась, то тут же бросила все ложки и вилки, которые укладывала на столе по всем правилам этикета (нахрена?!) и пошла на встречу Стэнли.
— Дорогой, как я рада тебя видеть! Какой шикарный букет! — ну прям старые друзья. Джесс было сложно сдерживаться, ее мнение на все это отлично считывалось по лицу, но, по крайней мере, она промолчала.
— Уже почти готово! Джесси пока что покажет тебе свою комнату, верно, дорогая?
— Эм. Ну да. Конечно, — Джесс так и не поняла, что это было. Попытка заставить ее переживать насчет беспорядка? Попытка сблизить ее с дорогушей Стэнли? Розалин, наверное, считала, что они дети какие-то, и сейчас она покажет ему свои игрушки. Ну что ж, зато она увидит Стэнли в своей комнате. Какое у него будет выражение лица, когда он зайдет туда не тайно, а с ее приглашения?
— Идем, — бросила она Стэну, не желая дожидаться пока он насюсюкается с Розалин, и в проходе нечаянно задела его плечом.

Легкий беспорядок Джесс беспорядком не считала. Если в комнате не разбросаны использованные презервативы и грязное белье, то она почти стерильна. Но парочку кружевных маек, валявшихся на покрывале, она все же запихнула в тумбочку, когда вошла, - перевозбудится еще. Хотя может и стоило на это посмотреть.
Она упала на кровать как ни в чем не бывало, словно Стэнли и не шел за ней следом. Потом перевернулась к нему и рассмотрела внимательнее, без дурацкого букета. Кажется, он даже волосы пригладил. Теперь, по крайней мере, он не мог прятать глаза за челкой. И одновременно с тем стал еще более безнадежен. Нда. Когда он носил эти свои балахоны, то еще был шанс, что лягушка превратиться в принца. Теперь такого даже допустить нельзя было.
— Ну, так что у вас с Розалин? — ехидно спросила она. Букет, ее любовь к нему, стрижки газонов. — Ты подкатываешь к ней или как?
Джесс внимательно наблюдала за его лицом и каждым движением.

Ну просто жесть!
Стэнли Данстоун в ее комнате. Джесс до последнего не верила, что он просто войдет сюда, остановится и будет рассматривать все вокруг. Да еще и с ее разрешения. Ей показалось, или он слишком быстро прошелся взглядом по коробкам на шкафу? Так быстро, как будто бы старался не смотреть туда вовсе.
Да и кому нужны стены, коробки или вещи, когда в комнате есть она?
Джесс встряхнула головой, давая волосам красиво рассыпаться по плечам и вытянула ноги. Бред какой-то. Быть может Стэн - просто гей? Это бы объяснило хоть что-то. Ох, лучше бы он был геем, конечно. Она бы все ему простила и может быть даже сама извинилась, если бы оказалось, что девушки не интересуют беднягу, но… нет. Кем бы он ни был, все было плохо.
Не было каких-то видимых признаков его ненормальности. Джесс задумывалась об этом, но так до конца и не поняла своих ощущений. Просто рядом с Данстоуном ей хотелось сгорбиться и перестать быть собой. Поэтому приходилось делать все с точностью наоборот: раздеваться, демонстрировать тело и язвить. Быть собой на все сто процентов и даже больше.
Да, наверное, она сомневалась. Сомневалась в том, что это он снимал ее.
Джесс говорила себе, что даже если он ненормален, то кассета все равно может быть не его. И мужик на ней - не его папаша. Любой мог войти в ее комнату, пока она была в школе или тусовалась после школы. Когда они ездили в церковь по выходным. Бабушка не была помешана на безопасности. Боже, да кто-то мог войти даже, когда Розалин была дома. Она не глухая, конечно, но уже так себе. Ее собака ни на что не годится, если говорить о защите. А что о самой Джесс? Психи доставали ее временами, но с завидным постоянством. Однажды в гримерку даже прислали жуткие черные розы и какой-то унылый стишок про смерть, но Джесс перед всеми девчонками показательно выбросила его в урну. Она, правда, не боялась. Нет ничего страшного или плохого в том, что о тебе мечтают. Так ведь? Так? Но в Бангоре такие вещи воспринимались совсем иначе. В и каждом действии Стэна или взгляде она видела доказательство страшного преступления против нее.
Она постаралась выкинуть всю эту чушь из головы. Неважно. Если Стэн не виноват, то ему, пожалуй, даже повезло - неплохо проводит время в доме ее бабули, врет окружающим, что трахнул ее, и на контрасте с ней вообще выглядит таким умницей, что просто тошно. А если это он подсунул камеру, то, пожалуй, ему тоже повезло, что Джесс ненавидит копов и сама решает свои проблемы. Что у нее нет огромного накаченного парня, который разбил бы ему нос и сломал руки еще до того, как Стэн успел бы сказать: это не я.
Пожалуй, ей нужно быть с ним помягче. Пусть думает, что все нормально. Даже когда Стэнли сел, Джесс не отпрянула в сторону, а лишь подобрала под себя ноги, устраиваясь поудобнее. Херов скромник. Стоило его лишь впустить сюда, и он уже ведет себя так, будто она позвала его потрахаться. Что за хрень? Почему Розалин так ему доверяет? Внутри просто закипало от этих мыслей, было невероятно трудно не начать тихо и зло высказывать ему все, что она думала.
— Меррит. Ты подкатываешь к нему или как? — не то, чтобы она не ожидала такого вопроса. Он должен был спросить про прошлую неделю. Он мог наблюдать за ней со стороны и радоваться ее проблемам. Но он спросил именно про Берти, потому что… что? При мыслях о том, что же именно произошло у нее с Мерритом, между ног снова закрутился тугой душащий узел, не находящий развязки. Как будто весь мир сошел с ума, и больше никто не был способен подарить ей оргазм. Стэну, конечно, нужно было припомнить именно об этом.
— Ты ревнуешь? — она склонилась, выдыхая ему это прямо на ухо. Это то, чего он хочет? Он не мог ничего знать о вчерашнем вечере с Берти, или о том как она колесит по городу вечерами и ищет хоть кого-то... но это ведь то, чего он хочет? Иначе зачем ставить камеру? Зная, что ни за что и никогда она ему не даст, что еще остается, как просто наблюдать? В голове это прозвучало так невинно, что Джесс пробрала стая мурашек.
Она сглотнула и отстранилась, услышав следующий вопрос. Что-то подозревает? Знал бы он, что этот ужин затеяла она сама.
— Думаешь, мне неприятно? — это будет легко. Она откинулась на подушку, разглядывая Стэна в профиль. Вообще да, он охренеть как прав. Даже учитывая, что трахаться хотелось люто, она бы не подпустила к себе Данстоуна. Его тонкие пальцы, длинные ноги и впалую грудь. Ни за что. Парни похуже всегда старались больше, но Стэн, даже будучи самым худшим, мог выбить из нее только крики о помощи. Просто молчать со Стэном было бы охренеть каким подарком судьбы.
Нет, он не купится на это дерьмо.
— Это мой дом, и я не могу позволить тебе веселиться с Роззи в твое удовольствие. Она обожает тебя только потому что жалеет, — все-таки не долго у нее получилось быть помягче. Она отдернула руку, как только он коснулся ее ладони, не понимая какого хуя вообще он себе позволяет. Как он посмел просто так взять и дотронуться, будто она пластиковая кукла, с которой нужно поиграть.
Помягче… Это ничего такого. Джесс затормозила бранные слова. Нужно было все исправить.
— А ты? Мог бы не приходить. Или не подниматься сюда хотя бы. Но ты ведь такой хороший мальчик? Вечно делаешь то, что просят… — она глубоко вдохнула и выдохнула, после чего на губах появилась почти веселая улыбка. — Ты бы сделал что-то, о чем я попрошу? — Джесс выпрямилась и положила ладонь на его бедро, чуть проведя пальцами вверх по ноге, задевая швы на внутренней стороне. Дала ему почувствовать спиной свою грудь. Склонила голову на бок, оставляя теплое дыхание на затылке.
— Или ты удовлетворяешь только тех, кому за семьдесят? — она тихо засмеялась ему в спину. Нужно было сначала накидаться, а потом уже творить такую дичь, конечно. Но так уж вышло, что именно сегодня Джесс была как никогда трезва.

Отредактировано Jessi Colter (2020-06-15 23:13:43)

Джесс никогда не была сильна в построении планов. Привыкла лететь на одной волне со всеми и подхватывать возможности, проплывающие мимо. Всегда что-то подворачивалось, нужно было только выбрать путь, по которому хочешь двигаться дальше. Это касалось работы, касалось тусовок, новых друзей, даже решения проблем приходили к ней сами рано или поздно. И это всегда, неизменно касалось парней. Ей достаточно было просто намекнуть, и те давали ей то, что хотелось.
Она не думала ни о чем, что длилось бы дальше ее прикосновения, просто потому что знала - все произойдет и без ее участия. Стэнли сам поплывет в расставленную для него ловушку. Что конкретно он сделает? Ответит ей? Кончит в штаны? Снова, заплетаясь языком, предложит свидание или денег? Не столь важно.
Единственное, к чему она не была готова - его побег.
Джесс не окликнула его, не пыталась удержать, просто ошарашено посмотрела на собственные руки, будто бы на них было что-то ужасное. Попыталась понять, что произошло, но в голове так и не укладывалось. Что она сделала не так?
Джесс откинулась на подушку и нахмурилась. От нее плохо пахло? Бред. Дело было вовсе не в ней. Она бы и не сомневалась в этом, если бы в Бангоре с первого дня ее приезда все не указывало на то, что дело именно в ней. Здесь вообще не было того типа парней, с которыми она могла бы легко сойтись. Некоторые отвращали только потому что были похожи на отчима, другие были, блять, слишком сложные, и не годились на короткий перепих, придавая сексу какое-никакое значение, третьим был гребанный Стэн, который местами пугал ее до чертиков и, пусть она тысячу раз бы ему отказала, но и он, похоже, ее не слишком-то хотел.
Какой-то бред. Джесс хмурилась все больше. В каком, собственно, мире она жила до этого? Ей казалось, что таким как она везде условно рады. А выходило, что обычная Америка ее не слишком жаловала. Отвергала и гнала в собственный анклав, без права на посещения.
Она снова переключила мысли конкретно на Стэна. Может его вообще впервые девушка потрогала, вот он и переволновался? Сейчас, небось, блюет в ванной или типа того. Если так, то ее план - успокоить и расслабить его, наверное, не сработал. Успокоить Стэна. Звучало еще бредовее, чем подкараулить его с кассетой. О чем она думала? Этот парень - псих. Успокоит его только галоперидол.

Наконец ей надоело сидеть и думать о том, почему в Бангоре ее никто не хочет, и Джесс спустилась вниз. Запах приготовленного ужина разносился по всему дому. Она ненавидела такие дни, потому что именно запахи сильнее всего будили аппетит. А ей не хотелось срываться именно сегодня.
Она прошла мимо ванной, где заперся Стэнли, даже не подумав, о том, что он там. Она вообще не думала о том, где он, больше переживая о себе. Розалин почти накрыла на стол, и Джесс, привалившись к стене, сложила руки на груди и смотрела на этот цирк. Так старается, словно сам Дональд Трамп сейчас подкатит.
Наконец бабушка отвлеклась от приготовлений и заметила ее.
— Где Стэнли? — голос старушки был на удивление мягким. Джесс помнила, что так она разговаривала с ней в детстве, когда Джесс еще не оформилась и была просто маленьким ребенком при плохой матери, а не безвозвратно испорченным (по ее мнению) подростком.
— Не знаю, — не получилось скрыть раздражение, но Джесс тут же исправилась. — Руки моет.
Скорее всего так и есть. Где ему еще прятаться?
Прежде чем бабушка успела задать еще вопросы, Стэнли и сам появился.
— ...ммне… - он начал что-то мямлить как всегда, но Розалин его перебила и пригласила за стол, видимо, не желая ставить застенчивого гостя в неловкое положение. Ну что ж, раньше сядем - раньше встанем.
Джесс специально дождалась, когда Стэнли выберет место и села напротив. Он, как всегда, избегал ее взгляда. Так что Джесс пнула его под столом и одними губами спросила: “Какого хрена?!”. Не то, чтобы ей было действительно интересно что еще такого ненормального было в его голове, что он просто съебался, а не высказал ей все в лицо. Просто заметила, что когда дело касалось Стэна, то ей всегда хотелось призвать его к ответу за все, что он делал. Ради процесса, а не ради результата.
Джесс взяла в руки стакан с водой.
— Стэнли, мы так рады, что ты пришел! Не хочешь прочитать молитву перед едой? — Розалин мягко улыбнулась и подала им обоим руки, чтобы как в настоящей верующей семье. Джесс фыркнула в стакан и чуть закашлялась. Не у одной нее были тайные мотивы приглашать Стэна - наверное, Розалин близко к сердцу восприняла ее слова о том, что Данстоуны не ходят в церковь и теперь пыталась спасти заблудшую душу.
— Даааа, давай, Стэнли! — Джесс протянула ладони ему и Розалин. Ни в какой другой ситуации в жизни она бы не стала этим заниматься.

Отредактировано Jessi Colter (2020-06-27 23:20:57)

Чуть влажная и чертовски холодная ладонь (он их под ледяной водой держал что ли?) неуверенно легла в ее руку. Джесс тут же вспомнила его короткое неуверенное прикосновение наверху. Как ребенок тыкает пальцем в муравейник. Неизвестно отчего возникла такая ассоциация, сама Джесс ни разу не ощущала желания приближаться к каким-либо насекомым, но для Стэна она, казалось, подходила. Интересно, что он чувствует теперь? Держать ее вот так перед бабушкой, после того как он смылся, словно она была не девушкой, а огромной мерзкой паучихой.
Джесс сжала ладонь чуть сильнее, чем следовало при молитве и даже не думала закрывать глаза, как это сделал Розалин, слушая сбивчивое и совершенно не успокаивающее бормотание Стэна. Может ее задело. Совсем слегка. Потому что раньше никто с ней так не поступал. Хотя, конечно, было бы куда хуже, если бы он полез целоваться и начал трогать ее в ответ. Что бы она тогда сделала? Как бы заставила его остановиться?
Ее план рушился на глазах. Он не захочет забирать кассету, если она будет его преследовать. Какого рода он извращенец? Тот, что любит только смотреть? А при нормальных человеческих прикосновениях, у него даже не встает? Это было вялое предположение, но больше ей ничего не оставалось, как додумывать самые невероятные и непонятные версии. Она окончательно запуталась в том, что делать дальше и просто бесилась от того, что Стэн знает все эти молитвы и так нравится ее бабушке. Вопросов было куда больше, чем в начале вечера, а ответы все не находились. Может все-таки сходить в полицию с этой кассетой? И ну нахрен этого Стэна. Какое-то идиотское упрямство, к которому прибавилась общая нелюбовь к копам не позволяли ей думать об этом всерьез.
— Аминь, — повторила бабушка. Молитва закончилась. Розалин выглядела так, будто кто-то нашпиговал ее прожекторами. Джесс отпустила чужие ладони и проигнорировала необходимость подхватить всеобщий аминь. Она вообще не понимала, что это значит. Продукты покупала она, готовила бабушка, жрать будет Стэн, а большое спасибо все равно богу.
— Миссис Розалин, спасибо, что ппригласили меня на ужин.
— Ну что ты, дорогой! Мы так рады тебе, — бабушка взяла тарелку Стэна и как самому почетному гостю наложила ему джамбалайи от души. Джесс даже засомневалась, что тощий столько съест. У нее самой не было аппетита, и она уже представляла как закончится сегодня ее ужин. Идиотский план был. Теперь мало того, что бабушка еще больше влюбится в Стэна, так и ей придется блевать полночи, уже не говоря о том, что она так и не прижала его к стенке.
— Просто мы с Джессикой посовещались и решили, что будет прекрасно провести вечер вместе. Да, милая? — Розалин повернулась к Джесс, когда она задумчиво мяла в руке лист салата, делая вид, что уже ест. Она даже “Джессику” проигнорировала, беспокоясь о других проблемах.
— А. Ну. Да. Само собой, — все-таки пришлось вяло отозваться и перевести пристальный взгляд на Стэна. Уж, хрен знает, для кого была эта ложь, разве что для самой бабушки. Про ссору из-за гребанного Стэна она почему-то объявлять за столом не хотела.
— И ты так помог нам с газоном, — еще более восторженно продолжила бабушка, а Джесс уставилась в тарелку, надеясь, что никто не заметил скепсиса на ее лице. Он, блять, один раз подстриг их гребанный газон, который ваще нахер никому не нужен. Помощник.
— Ну да. Газон у нас был ни о чем уже, — все-таки не смогла удержаться и подтвердила Джесс.
— Хорошо, когда в семье есть достойный мужчина. Вы, дети, должны держаться друг за друга и помогать. Я растила дочь одна и знаю, как тяжело выживать в нашем мире без поддержки, — Розалин показательно вздохнула. Она всегда так делала, когда жаловалась на жизнь. Джесс ненавидела это выслушивать. Старческое дребезжание о том, что уже было когда-то и не поддается исправлениям. Зато сейчас у ее дочери пентхаус на Манхэттене, и она могла бы жить в особняке где-то в Калифорнии, но нет: останусь в Бангоре и буду приседать на уши всем, какая я бедная и несчастная! И это еще Джесс намерено, даже в мыслях, проигнорировала ее явный намек, что Стэнли, по ее мнению, отличный парень, который не бросил бы женщину, как ее дед.
Проблема была еще и в том, что обычно Джесс могла свалить подальше, пока Розалин расходилась в своих стенаниях, но сейчас деваться было просто некуда. Она надеялась, что Стэну хотя бы будет неудобно из-за этого, и он пожалеет, что вообще пришел.
— … и вот так вот нам в шестидесятых приходилось ездить за продуктами! Пятнадцать миль! Никакой помощи! — продолжала Розалин, пока не поняла, что за столом стало слишком тихо. Джесс пощипывала салат с мрачным лицом, не глядя в тарелку и недовольно постукивая мыском кеда по полу.
— Ну что я все о себе! Стэнли, расскажи как дела у отца. Как дела на работе? — слово “работа” Розалин произнесла с таким благоговением, что складывалось ощущение, будто Стэн, ни много ни мало, космонавт в NASA. А Джесс казалось, что он что-то вроде уборщика, если припомнить его униформу. — Я тут встретила мистера Гаррисона, он ооочень тебя хвалил.
Кто такой Гаррисон, какая может быть разница ему до Стэна, Джесс не знала. Но чувствовала, что если она не вмешается в разговор, то Розалин совсем расцветет со своей шизофренической похвалой.
— Кем ты работаешь? — спросила она без особого интереса, и чтобы совсем уж выбить его из колеи своей благожелательностью:
— Налить тебе колы? — Джесс потянулась к газировке на столе.

Отредактировано Jessi Colter (2020-07-06 20:11:40)

Раскладывать товары. Такая должность вообще есть? Джесс никогда не задумывалась о том, как все это делается в магазинах типа "Хаффорда". Ей эта работа показалась чем-то вроде аналога рождественских эльфов: они везде и всюду мелькают под Новый год, их любят дети, их считают невероятно важными помощниками Санты, без которых никто бы не получал свои подарки, но… любому здравомыслящему человеку было ясно, что никаких эльфов не существует, что великий обман под названием Рождество случится и без них. С тем же успехом можно было взвалить все на самого Санту, но так устроен недоразвитый мозг: он не в состоянии представить что-то слишком уж далекое от реальности и многоэтажную ложь ценил куда больше.
Стэнли тоже, конечно, был чем-то вроде парня, которому платят за то, что он просто есть. И, судя по тем грошам, что он предлагал ей, чтобы откупиться, платили ему реально смешно. Наверное, его там жалели, как жалела его Розалин. И он вообще ничего не знал о том, что такое зарабатывать, реально вкалывая.
— Очень мило, — выдавила она, видя, что Стэнли опять уставился в тарелку. Ну, не лучшее, что можно было сказать, но… что еще тут комментировать? Круто. Молодец. Просто добытчик и первый парень не деревне. Конечно, большинство ее нынешних вроде как друзей жили простой жизнью. Ни у кого в Бангоре не было тех денег, что были у Джесс и ее семьи, и никого из них Джесс не презирала. Но большая разница состояла в том, что они, в отличие от Розалин и Стэна, не пытались ткнуть Джесс в ее образ жизни, как в нассаную ею лужу. Почти все разговоры бабушки сводились к тому, что деньги - это плохо, от денег нужно отказаться, и не дай бог ты будешь наслаждаться своей жизнью! Стэн, конечно, был идеален для Розалин: не пил, не курил, не веселился и не отсвечивал, никто не любил его в школе, он работал на херовой работе и получал сущие гроши, он был жалок настолько, насколько мог в своем возрасте… И Джесс не видела ни одной причины таким быть, кроме как специально.
— Кколы? — вот еще и заикание, словно вишенка на торте убогости.
Да, кола. Напиток такой, знаешь ли. Его все в Америке пьют, и он литрами продается в твоем же “Хаффорде”. Но Джесс сдержалась, встала и с сосредоточенным лицом, склонившись над столом, начала медленно наливать газировку всем присутствующим. Может так и стоит поступать, раз не можешь сказать ничего хорошего, просто делай вид, что оказываешь какую-то услугу…
Она решила, что это возможно, ровно до тех пор, пока Стэнли снова не раскрыл свой рот и не начал нести уже откровенную уж дичь. Она? Продавщица? Джесс широко улыбнулась, села на место и взялась за вилку, но вовсе не для того, чтобы попробовать бабулину джамбалайю, а просто чтобы сжать ручку так сильно, что пальцы побелели. Он этого и добивается.
— Я куплю велосипед. Я мог бы довоз... ппровожать тебя до дома, — Стэн точно решил ее добить. Джесс резко подняла подбородок, а Розалин тем временем подлила масла в огонь:
— Какая прекрасная идея! Настоящая работа! Твоя мать будет гордиться! — она даже захлопала в ладоши и триумф продолжался ровно до тех пор, пока неестественно громкий звон, брошенной на пустую тарелку металлической вилки, не прервал всеобщее веселье.
— Прости, Стэнли, я уже устроилась официанткой в местную тошниловку, — Джесс говорила четко, без улыбки, с той степенью язвительности, на какую только была способна. — Но тебе удачи с твоим в-велосипедом! — она резко встала, слишком громко отодвигая стул, пока Розалин сидела с окаменевшим лицом, а Стэн… Стэн как всегда спрятался. Мокрица, заползающая под камень при малейшем колебании ветра.
Может хер с ним? Кассета. План. Все это было тупо. Тупо звать его сюда и давать им еще больше поводов доставать ее. Нужно просто нахрен закончить это и забыть как страшный сон. Расставить все по своим местам.
— Кому пирог? — она взяла подготовленное заранее блюдо и шлепнула его в центр стола. Никто еще и половины джамбалайи не доел, так что намек был просто очевидный.
— Джессика! — наконец Розалин отошла от шока. Опозориться так, при посторонних, было для нее сущим кошмаром, преследующим сны с тех пор, как внучка переехала в Бангор. — Это хорошая работа! Тебе пора бы понять, что такое взрослая жизнь!
Она сама была виновата, что начала фантазировать слишком много. О том, что она подружится со Стэнли, будет прилежной христианкой, пойдет работать в какую-то шарагу…
— У меня есть работа! Я получаю по десять тысяч за съемку! Работаю, блять, по 24 часа! Мне приходится заниматься спортом, держать диету и хорошо выглядеть, ВСЕГДА, в отличие от него! Пришел, разложил свой хлам по полкам - и домой! Взрослая жизнь у меня уже с десяти, но спасибо, блять, за совет! — теперь Джесс ополчилась против Розалин. Она никогда не считала ее занятие чем-то достойным. И намекала на то, что и ее мать так не считает. Просто резала по больному. Да, развлечение из разряда проституции. И никому не было дела до того, что ей хотелось блевать от одного лишь запаха гребанной джамбалайи, что пробиться, даже при деньгах, без отсоса фотографу было почти нереально. И что если у Джесс забрать и это, то она просто не знает что еще от нее останется. Но все ее проблемы, право, такая ерунда, что нужно было не только игнорировать их, но и подсыпать порядочно, чтоб знала, сучка, какая у нее легкая жизнь. — Тебе плевать, конечно! Лучше я буду кем-то вроде него! — она ткнула пальцем в Стэна и откинулась на спинку стула, запуская пальцы в волосы. Блять. Просто срань. Хотелось срочно собраться и свалить, но сил не было и на это. Пошли все нахуй.
Джесс, повинуясь своим внутренним демонам, потянулась к блюду с джамбалайей и положила себе на тарелку порцию, которую в любой другой момент сочла бы ужасающей.
Скрип стула по полу и сердитая поступь бабули в другую комнату лишь добавили аппетита, и Джесс взялась за вилку.

Отредактировано Jessi Colter (2020-07-20 10:41:58)

Ммм. Пряные нотки, последовавшие сразу после оглушающей сладости болгарского перца. Бабушка всегда умудрялась готовить так, что от изначального пресного вкуса ингредиентов не оставалось и следа. Джесс припоминала, что мать всегда ненавидела бабулины блюда - слишком жирно, слишком остро, слишком-слишком. Нет, Розалин, возможно, была не лучшей матерью, но готовить она умела. Джесс обожала ее пироги с яблоками, пеканом и корицей, ее жареного сома, ее мясо в панировке и масле… она редко признавала себе в этом, но сегодня, заглатывая одну за другой ложки с перченной, сладко-пряной, ужасно вкусно пахнущей джамбалайи Джесс забывала обо всем.
На второй план отошли и сама бабушка, и Стэнли. Что там было десять минут назад, из-за чего все расстроились? Все не важно. Джесс положила локти на стол, прикрыла глаза, и просто наслаждалась вкусом на языке, который спустя столько лет воздержания, казалось, даже не забывался, но стал еще ярче, еще лучше…
— Что плохого в том, чтобы быть .. ккем-то вроде меня? — прозвучало словно из другого измерения. Все хорошее заканчивается. И это самая большая проблема еды. Ее конечное наслаждение. Может закончится сама еда, может лопнуть твой живот… А может все испортить и какой-нибудь Стэнли, оказавшийся свидетелем ее самого постыдного и невзрачного момента жизни.
Джесс открыла глаза и уставилась на Стэна. Молча. Все, что он говорил, в общем-то, было правдой. Ничем он не хуже. Его жизнь ничем не хуже. Просто и не лучше. И Джесс не лучше, чем пыталась себя выставить. Ему не понять, но она, добравшись до почти верхушки пищевой цепи, видела достаточно, чтобы дать своей персоне достаточно низкую оценку. И все же.
— Как все… — повторила она за Стэном и согласно кивнула.
— Если тебя все устраивает, то зачем ты купил эти гребанные розы и приперся сюда с этим? — она махнула рукой на приглаженные бриолином волосы. — Ты явно хотел ей понравиться! Ты всем хочешь нравиться!
Честно говоря, все, чего Джесс сейчас хотелось, - это снова взяться за ложку и доесть джамбалайю. Но южная кухня хорошо сочеталась со скандалами, и остановиться было просто невозможно.
— Не надо мне врать, что тебя все устраивает. Над тобой издеваются в школе, ты даже школьникам отпор дать не можешь. У тебя стремный отец. Ты плох во всех предметах. И если все так круто, Стэнли, то скажи, где все твои друзья, твоя девушка? Твоя мама? — Джесс с грохотом опустила ладони на стол. Какого хрена он ей врет? Все равны, и все молодцы? Так что ли, получается? Чушь, которую втирают первоклашкам. А Стэнли уже давно это перерос.
— Не ври, что тебя все устраивает, — уже тише и спокойнее повторила она и потянулась за домашней кукурузной лепешкой - очень хорошо идет с джамбалайей.
— Ты бы хотел все изменить и перестать быть собой. Блять, может ты бы не захотел стать мной, но и собой ты тоже быть не рад, — закончила она, но… тут в голову пришла еще одна мысль.
— Я знаю про камеру, — тихо сказала Джесс и задумчиво уставилась на макушку Стэнли, ломая лепешку на меленькие кусочки... Волосы он пригладил не очень аккуратно. Слишком непослушно они росли и не привыкли к такому обращению. Кого он пытался изобразить? Парня, которому не нужно подсматривать за девушками, который в открытую ходит к ним на ужин и предлагает подвезти до дома после работы?
— Не надо мне после этого говорить, что ты как все. Ничем не хуже, — она покачала головой и снова взялась за ложку. Вкусно. И абсолютно похуй на все. Пусть Стэн делает что хочет. И Розалин тоже. Она единственная в этом доме и, похоже, во всем Бангоре, кто говорит о том, что думает, а не пытается казаться как все.

Как все. Как все. Как все. Стэнли все повторял свою мантру. Джесс вдруг подумала, что это ужасно несправедливо. То, что Стэна травили все, кому не лень с самого детства. Но сидеть и отвечать на его тупые вопросы, слушать все это злобное бормотание приходится именно ей! Джесси Кольтер. Которой вообще тут быть не должно! Пусть бы он высказывался любой другой бангорской девице, или учителю в школе, или качку из футбольной команды. Но нет, он нашел именно ее. Именно на ней ему вдруг захотелось обсудить все свои проблемы.
— Блять. Знаешь что, — ответила она, снова хватаясь за ложку, и от нетерпения сунуть ее в рот, а не болтать с ним, внутри все сжалось. — Будь ты просто не как все, ты бы не был мне так омерзителен, как сейчас, когда пытаешься строить из себя обычного-как все-парня. Счастливо, Стэнли.
Джесс надеялась, что намек будет понят. И без Данстоуна достаточно хреново, а он своей долговязой невзрачной персоной оттенял ее собственное ничтожество и придавал ему особый, глубокий оттенок. В эту самую минуту Джесс ненавидела себя гораздо больше, чем Стэнли. Почему она должна что-то чувствовать на счет его жизни, если ей своей, блять, хватает? Одно то, как она сорвалась и ела без остановки, зная, зная, к чему это приведет, ненавидя себя каждую секунду, и все равно продолжая, заставляло кого-то внутри выть и скрестись от непереносимости момента. Почему ее хоть на секунду должно трогать то, как вдруг, ни с того ни с сего, его задели ее слова, которые ему наверняка говорили тысячи раз_каждый день_сотни людей? Да к черту камеру. Зря она про нее сказала. Пережевывать теперь еще и это! Конкретно сейчас, доедая первую тарелку джамбалайи, она думала, что могла бы ему все простить, лишь бы он ушел. Кто, как не Джесс, знает, каково это, - делать глупые вещи. Глупые, потому что ничем хорошим это не закончится. Как и две сотни раз до этого. И все равно... делать. ЭТО.
У Джесс уже тряслись руки, она ела все менее и менее аккуратно. А Стэн все пялился на нее и молчал. Чего еще он хотел? Может ждал, пока она лопнет? Джесс представляла, как она раздувается у него на глазах, а затем взрывается - и неизвестно чего в ее останках найдут больше: крови и мяса или чертового пряного риса. Ее затошнило, но это никогда не было проблемой, чтобы продолжать. Иногда ей казалось, что ее тошнит всю жизнь.
“Пустышка”. Слово ударило в самый центр живота, заставляя проглотить рвотный позыв. Ему не нужно было произносить это вслух. Она и сама так часто о себе думала. Пустышка, заполненная едой. Но кто он такой, чтобы тыкать в нее этим?
Джесс с шумом отодвинула стул и поднялась, становясь одного роста со Стэнли.
Какого хрена он еще не ушел?
Живот начал дико болеть, но Джесс не позволила себе согнуться.
Ее как будто било током с разных сторон, куда не сунься - везде больно.
Проглатывая подступающие слезы, она не выдержала. Нащупала на столе кусок бабулиного пирога и резко впечатала в лицо, которое будто собрало в себе и ее, и его ненависть к Джесси Кольтер.
Она смотрела, как липкий, приятно пахнущий сок стекал с его лица, как большая часть теста отвалилась и упала на праздничную скатерть. Она сжимала пальцы, растирая в них сладость яблочного сиропа.
— Для твоего богатого внутреннего мира, Стэнли, — злобно, звонко ответила она, чувствуя, как глаза высыхают от чуть не прорвавшегося ливня. Чувствуя, как ей становится легче.
— Пошел вон, или я копов вызову, — закончила она уже нормальным голосом.