Ричи возвращается из Портленда далеко за полночь. Мэйбл пытается его уболтать остаться еще на пару дней, однако он все равно заправляет полный бак Невады и покупает двойной эспрессо. Сто тридцать с лишним миль — сущая ерунда. Два-два с половиной часа от силы. Тем не менее, Ричи, не выспавшегося накануне, начинает срубать посреди пути. Так, что он цепляет обочину задним колесом и едва успевает выправить машину, дернувшуюся от разницы в сцеплении.
Девчонка за кассой на АЗС приветливо улыбается, пока плотно закрывает пластиковой крышкой картонный стаканчик. Ричи, оставляя три четвертака ей на чай, тянет уголки губ в ответной улыбке, но моментально бледнеет спустя секунду. Лицо девицы на мгновение перекашивается, обращаясь жуткой гримасой гниющего трупа. Морок, навеянный усталостью, проходит почти сразу. Но Ричи, захлопывая дверь красного универсала, никак не может унять тремор. Вздремнуть пятнадцать минут кажется не самым плохим решением. Если он разобьет Неваду о дорожное ограждение, Мэйбл до конца жизни будет называть его упрямым бараном.
Монстры, сотканные из детских страхов, с возрастом умирают и остаются погребенными под кроватью. Страшилки, которыми они, впечатлительные десятилетки, пугали друг друга, подсвечивая физиономии стащенным из гаража фонариком, рассказывались волнительным шепотом. И, хоть никто никогда и не признался, заставляли оглядываться зимними вечерами, когда ночь накрывала улицы спустя пару часов после полудня.
Уже и не найти, откуда растут ноги местного фольклора. Зато о третьей ноге, пришитой к телу жуткой леди с Гриффин-роуд, помнит каждый, если спросить.
Уродливое лицо, обрамленное спутанными жидкими волосами, едва угадывается за ошметками разлагающейся кожи. Ричи снова будто бы десять, страх холодом окатывает спину и невыносимо хочется закричать. Безобразный обрубок, прилаженный к телу, волочится по асфальту. Дама с Гриффин-роуд кривит синюшные губы в подобие ухмылки, глядя на Ричарда мутными глазами. Свет фар с трудом продирается сквозь густой туман (Ричи почти не различает очертания собственных ботинок). Двигатель глохнет. Черный Плимут останавливается аккурат перед ними. Ричи слышит, как безуспешно проворачивается ключ в замке зажигания. Женщина продолжает пялиться на него мертвым взглядом, но теперь вытягивает руку. Узловатый палец с длинным острым ногтем указывает на водителя. За лобовым стеклом он видит размытое лицо Денниса Дея. Цифры (снова эти проклятые цифры!) начинают разгораться редкими языками пламени. И внезапно меркнут, исчезая вместе с Гриффин-роуд.
Ричи вздрагивает, прикладывается коленом о рулевое колесо, потеряв ориентацию в пространстве, и, сообразив, что стучат в окно, крутит ручку стеклоподъемника.
— С вами все в порядке? — девица с заправки выглядит перепуганной. Ричи вымученно улыбается и кивает. Спрашивать, насколько громко он орал, раз девчонка выскочила на парковку, ему не требуется. Догадывается сам.
Он не может уснуть до самого рассвета. Трижды спускается вниз, чтобы выдолбить оставшиеся сигареты в пачке. В темноту пустого дома вновь возвращаются детские страхи. И кажется, что из каждого угла на него пялятся два глаза, подернутые белой дымкой.
Человеческая психика по природе своей оснащена встроенными предохранителями. Сны, казавшиеся столь естественным явлением в детстве, теперь объясняются игрой подсознания. Наука, изучающая содержимое черепной коробки, запросто подберет рациональный аргумент любому кошмару. Переутомление, психологическая травма или вовсе прозаичный недотрах. Ричи предпочитает не обращать внимания на то, что видит, когда его голова в конце дня касается подушки и опускаются потяжелевшие веки. Сновидения (самые яркие из тех, что сбываются) не беспокоят его со смерти матери, а все остальное Ричи благополучно списывает на эффект дежавю и хорошо отлаженную интуицию. Так гораздо проще: не возникает никаких сомнений в собственном психическом здоровье.
А потом умирает Саймон.
Если бы Ричи отнесся к нему всерьез. Если бы не позволил сыну шататься до темноты. Если бы запретил ему в тот день выходить из дома. Миллион «если бы» упирается в один-единственный проигнорированный кошмар, который становится явью. Они почти всегда сбываются. У Ричи была возможность убедиться в этом на практике.
Единственный раз, когда сон так и остался всего лишь слайдом, проигранным подсознанием, случился много лет назад. И только потому что мать, всерьез восприняв его видение, смогла уберечь Мэйбл.
Своего ребенка Ричи уберечь не смог. Но, возможно, получится чужого?
Сначала он думает заехать к Джеймсу. Однако забраковывает эту идею на начале формирования. Что он ему скажет? Твой сын, Джеймс, может погибнуть, потому что его собирается подкараулить трехногая шлюха с Гриффин-роуд из страшилок, которыми они пугали друг друга в детстве. На месте Джеймса, он бы первым делом отправился в администрацию школы с требованием принудительно проверить совершенно поехавшего крышей учителя.
Не слишком изменится сценарий, если сказать то же самое самому Деннису. Только прибавится звено в цепочке. Но, решает Ричи, вероятно, он сможет хотя бы убедить мальчишку держаться от Гриффин-роуд подальше.
С утра он набирает телефон секретаря школьной администрации сам. Миссис Кларк плевать на проекты учеников, но к Ричи относится хорошо. И потому соглашается позвонить домой Деям. Лорейн сообщает, что Деннис собирался сходить в кино с друзьями, но как только вернется, она непременно попросит его перезвонить мистеру Брауну. Ричи благодарит сердобольную миссис Кларк, но ждать, пока Деннис соизволит объявиться, не собирается.
Кинотеатр на Рейлроад Сквер дает сегодня адаптацию комиксов от Бертона. Ричи паркует Рено почти у самого входа и, периодически поглядывая на компании детей, толпящихся у кассы, барабанит пальцами по рулю. Выглядит он паршиво. Из отражения в зеркале заднего вида на него глядит бледный растрепанный двойник. Не будь он преподавателем в школе, сам бы решил, что смотрится весьма подозрительно.
Деннис Дей и Тедди Хаммонд — неразлучная парочка — не входят в список его любимых студентов. Однако дети (даже не самые прилежные) — всего лишь дети. И Ричи совершенно не хочется узнать, что один из них стал жертвой ужасного происшествия.
Распрощавшегося у кинотеатра с друзьями Денниса он нагоняет на перекрестке. Опускает стекло со стороны пассажирского сиденья и притормаживает у тротуара.
— Деннис! — долговязый подросток одаривает его недоуменным взглядом. Следовало этого ожидать. — Садись, подвезу тебя домой, — предложение Ричи не подразумевает отказа. Но даже когда Деннис хлопает дверью и тянет лямку ремня безопасности, он не имеет ни малейшего представления, с какой стороны подъехать к щекотливой теме.
Хороший фильм, Деннис, правда? Кстати, хотел тебе сказать: на тебя собирается открыть охоту монстр из детских страшилок.
— Что скажешь? — Ричи заглядывает в боковое зеркало, прежде чем выехать на главную, и лишь затем поясняет вопрос. — О фильме. Видел его буквально вчера. Племянники в восторге, — он улыбается, но получается не сильно естественно.

— Типа того, — фильм, откровенно говоря, его не больно-то и интересует. Мнение Денниса Дея — еще меньше. Но эту информацию Ричи решает придержать при себе.
Малолетние засранцы вроде Денниса Дея убеждены в собственном блестящем остроумии, чем знатно досаждают учителям. Иногда Ричи думает, что его коллегам, работающим в начальной школе куда проще: среди детей от шести до двенадцати не так много охамевших и уверенных в своей безнаказанности экземпляров. Ричи, впрочем, удается оставаться лояльным и к таким.
Еще дымящаяся сигарета летит в окно; подростки курят, и ни хрена с этим не поделать. Ричи и сам в его возрасте начал таскать сигареты у матери, но, в отличие от Денниса, имел совесть не демонстрировать это на каждом углу.
— Не хочешь поделиться идеями с Уорнер Бразерс, Деннис? — Ричи, взглянув в зеркало заднего вида, минует неработающий уже пару месяцев светофор, — Может, они прислушаются к твоим пожеланиям.
Церемониться с редкостным засранцем ему не хочется. Деннис, несмотря на очевидно паршивый характер (коллеги Ричи между собой называют мальчишку отпрыском сатаны), сообразительный: должен понимать, когда следует заткнуться и засунуть бестактные шутки куда подальше.
Ричи притормаживает в ста футах от пересечения с Гриффин-Роуд. Выжженная агрессивным августовским солнцем трава золотится в закатных лучах, но на соседней улице уже вытягиваются тени высоких деревьев.
— Деннис, ты считаешь себя умным? — он не глушит двигатель, но сдвигает рычаг коробки передач на нейтральную скорость, прежде чем повернуть голову к долговязому умнику, не дожидаясь его ответа. — Наверняка считаешь. Тогда, будь добр, постарайся сначала фильтровать шутки, если не хочешь однажды оказаться с разбитым носом, — Ричи хлопает его по плечу, растянув губы в предельно дружелюбной улыбке. Полгода назад он бы не удержался от соблазна съездить кулаком по роже наглого засранца, даже под угрозой лишиться работы. Но со временем (сестра вновь оказывается права) память о Саймоне становится менее болезненной, если ее не ворошить.
— Достань сигареты из бардачка.
Индикатор прикуривателя разгорается алым. Ричи прокручивает стеклоподъемник, забирая у Денниса упаковку винстона, вытягивает оттуда сигарету и делает несколько неглубоких затяжек, чуть поморщившись от дыма. Поправить слишком самодовольную физиономию младшего Дея хочется чуть меньше. Если бы не этот чертов кошмар (порой Ричи кажется, что однажды видения прикончат его самого: они не ждут, пока он окажется в постели, часто заставая врасплох), он бы уже высадил напрочь лишенного чувства такта пассажира. Прямиком здесь, на Огайо-стрит. Ричи стряхивает пепел за окно, бросив в сторону пустынной улицы короткий взгляд. Гриффин-роуд сама по себе выглядит жутко, когда сгущаются сумерки. Дома там разбросаны далеко друг от друга, будто их владельцы предпочитают вовсе не знать, что у них есть соседи. Возможно, именно потому дети, выдумывая жуткие страшилки, поселили уродливую трехногую женщину здесь.
— Часто берешь у отца машину, Деннис? — зажав недокуренную сигарету зубами, Ричи возвращает машину на дорогу и все-таки поворачивает на Гриффин-Роуд. Деннису Дею уже далеко не десять лет, чтобы напугать его фольклором для сопляков. Любое его предупреждение не будет воспринято всерьез. Он и сам не особо верит в правдоподобность видения, если уж начистоту. Тем не менее, Ричи будет спокойнее. — Помнишь историю про даму с Гриффин-роуд? — он усмехается, но тут же хмурится и сбавляет скорость, заметив, насколько бледным кажется лицо Денниса. — Деннис, с тобой все в порядке?

Прежде чем заглушить двигатель, Ричи еще раз внимательно смотрит на Денниса. Даже если бы тот и сожрал какую-то дрянь, от которой ему стало плохо, разумеется, он не признается. Впрочем, расширенные зрачки — не всегда результат неудачного прихода. Ричи думает, что накануне вечером выглядел примерно так же, когда имел удовольствие встретиться с трехногой леди в видении. Ему и самому становится неуютно. Что неудивительно: ночной кошмар моментально всплывает в еще свежей памяти, стоит им оказаться недалеко от моста на Гриффин-роуд.
Ричи выбирается из машины вслед за Деннисом, лишь ненадолго задержавшись, чтобы запереть дверь. Пока он возится, истлевший табак осыпается с сигареты ему на брюки. Ричи смахивает его, но пепельное пятно стирается не до конца.
Куда проще было бы думать, что Деннис просто словил бэдтрип, чем задумываться о том, что именно так его напугало. Ричи нагоняет его, щелкает зажигалкой, выуженной из кармана, и затягивается заново запаленной сигаретой.
Когда они были детьми, нельзя было пройтись по Гриффин-роуд и не почувствовать, как мурашки пробегают по спине. Да и сейчас кажется, будто среди высоких ровных сосен, темнеющих по обе стороны от пустой дороги, за ними кто-то наблюдает. За двадцать лет многое успело измениться, но дети все так же пугают друг друга старыми историями, выдуманными несколько поколений назад.
В отличие от многих балбесов своего возраста, Деннис действительно сообразительный, хотя и делается тем еще плевавшим на успеваемость оболтусом. И он быстро смекает, почему Ричи выбрал именно эту дорогу, хотя можно было бы не сворачивать с Огайо-стрит. Выдыхая облако сизого в сгущающихся сумерках дыма, Ричи молча кивает. Угасающее солнце последними лучами золотит острые верхушки сосен. Слух обостряется, но Ричи не замечает ничего, кроме мерного стрекота цикад и где-то вдалеке вскрикивает птица, провожая медленно тающий день.
— Да, поэтому, — Ричи кивает вновь и оборачивается, чтобы взглянуть на Неваду, оставшуюся за мостом. Прогулка по Гриффин-роуд в такой час напрягает его, но торопливый шаг Денниса, спешащего прочь от машины, вызывает совсем нехорошее предчувствие. Ричи делает еще несколько коротких затяжек и бросает чуть курящий фильтр под ноги, чтобы затушить его, не сбавляя шаг.
Может быть, он был не прав, когда сразу решил, будто Деннис сочтет его поехавшим на всю голову психом, если услышит о видении. Но у них не настолько доверительные отношения, чтобы Ричи рассказывал в деталях, почему его интуиции и кошмарам стоит верить.
— Думаю, этой истории лет тридцать, не меньше. И все прекрасно понимают, что это полная чушь, — он натянуто улыбается, бросив взгляд на Денниса. Но тут же хмурится, всматриваясь через его плечо: ему на мгновение кажется, словно среди деревьев шевелится чья-то высокая тень. От хруста сухих веток волосы чуть приподнимаются на затылке. Скорее всего, прошелся олень, пробирающийся сквозь кустарник. — Но я бы хотел, чтобы ты держался подальше от Гриффин-роуд, Деннис. Не сомневаюсь, что ты и твои приятели плевать хотели на комендантский час. Однако постарайтесь не кататься здесь после заката. Деннис, с тобой точно все в порядке? — мальчишка (даже если он и успел вытянуться так, что Ричи приходится глядеть на него снизу вверх) все еще выглядит бледным, точно увидел нечто жуткое.