До приезда в Бангор, Джонатан  Сейнсбери не считал себя суеверным человеком. Он полагал, что всему происходящему в этом мире есть логическое объяснение – даже фокусам Дэвида Копперфильда.  Полет – стальные проволоки, появления и исчезновения – преломление света в зеркалах и реквизит с секретами. А уж его математические фокусы - примитивные задачки с арифметическими действиями, сводящимися к тому, что результат, после того, как загаданное зрителем число так или иначе самоуничтожится, вычтенное само из себя через несколько действий, будет одинаков для всех.
Шарлатанство высокого полета, шоу - и ничего сверх этого.

Но после года с небольшим жизни в Бангоре, в этом отеле, он даже на случайные чаинки в чашке стал смотреть с подозрением – вдруг те пророчат что дурное?
И куда девались тот азарт и возбуждение на грани эйфории, которые всегда сопровождали его в прошлом, когда он рассказывал простофилям о разработках лунных месторождений редкоземельных металлов, когда  на глазах у сотрудников СБ казино, с нахальной улыбочкой опускал монету в прорезь панели игрового автомата, даже не думая отказываться от продолжения начатой последовательности ставок, являвшейся кодом, запускавшим совсем иной, нежели был заложен изначально, алгоритм работы программы? Куда?
Он всё еще посещал массажиста, хотя кость срослась нормально, идеально даже – и он не то что мог обходиться без трости, даже не хромал при ходьбе – но тянущие боли в мышцах правой ноги по утрам напоминали ему о странной череде неприятностей, предшествовавших тому падению с лестницы, закончившемуся переломом.
Да и трость, заботливо одолженная мистером Торнтоном, до сих пор стояла в платяном шкафу его номера.
В том, что неприятности начнутся, едва будет объявлено о продаже отеля, Сейнсбери не сомневался, как не сомневался бы несколькими веками ранее, житель славного городка Бамберга, оказавшихся в тюремных застенках по обвинению в колдовстве, что господин дознаватель, под чьим спокойным и сочувствующим взглядом ему вывернули суставы и выдрали ногти, непременно вернется к своей работе, как только оправится от простуды – и не приведи Господь, если усмотрит в своем недомогании следствие колдовских действий обвиняемого! Так что что несколько дней благословенного покоя вовсе не предвещают скорой свободы.
Сейнсбери не позволял себе даже строить планы на завтрашний день, дабы не огорчаться тем, что всё пойдет наперекосяк, и жил не одним днём даже, а часом, просто плывя по течению. Только было бы оно, это течение, в бангорской жизни.
О продаже «Феникса» они с Райтом едва лишь обмолвились, почти в шутку, да он позволил себе маленькую откровенность с Келли – и…
«Началось», - мрачно подумал Джонатан, когда портье, закончив телефонный разговор, с каменным лицом положил трубку.
Он задержался у стойки, после того, как оставил ключи от чердака только потому что услышал, как портье произносит настороженно: «Да, мистер Райт, мы непременно во всём разберемся».
- Какой номер?
- Двести десятый.
Он сглотнул и выдохнул облегченно, а потом потребовал у портье Бенджи Нормана рассказать, что там приключилось у Виктора Райта.
Минут пять спустя, оповестив о своём появлении  сухим коротким стуком в дверь и дождавшись, когда та откроется, он встретил взгляд Виктора Райта и не став отказываться от формального: «Доброе утро», прозвучавшего сухо, произнёс:
- Мне сообщили о вашей проблеме, мистер Райт. Наша горничная, мисс Мело, всё еще в вашем номере?
Лора Мело, проработавшая в «Фениксе» полгода относилась к категории девушек не просто странных, а очень странных - молчаливая, даже зажатая, смуглая кареглазая брюнетка, не дурнушка вроде, но что-то в выражении её лица было такое, что сводило на нет и миловидность черт девушки, и очарование её не полных двадцати лет.
Она оказалась одной из немногих, кто не заявил об уходе, после месяца работы. Была ли её работа безукоризненна?  Этого Сейнсбери не знал.
Он выбрал формальное обращение к Райту, как способ показать, что пришёл решать исключительно рабочий вопрос. Неприятный, вдвойне неприятный, потому что касался он сына того человека, которому Джонатан намеревался сбагрить "Феникс" со всеми его историями, непонятными шумами, голосами за стеной, в пустом номере, выдуманными призраками, грехами постоянных клиентов из числа местных и парочкой странных постояльцев, которые, почему-то, за какие-то заслуги перед его покойным дедом, жили здесь, словно в пансионе.
Да и "жили" тихо, уединённо, практически не показываясь на глаза другим постояльцам.
- Могу я войти?

Оказавшись рядом с Виктором, Джонатан невольно выпрямился и расправил плечи, отметив вдруг, что Райт держит осанку легко и естественно. Так же естественно, как носит костюмы за пару тысяч баксов и точно не из магазина готовой одежды.
- И узнать подробности случившегося не со слов портье, а лично от вас, - закончил Джонатан, позволив своему голосу звучать теперь теплее и дружелюбнее, с ноткой сочувствия.

- Джон Сейнсбери, -  в тон гостю назвался Джонатан, пожимая протянутую руку и оставив за бортом ситуации все мелочи, вроде неизбежности их общения в будущем, которое наступит, вероятно, через несколько часов, решил сосредоточиться на проблемах настоящего.

И что бы он мог ответить Виктору Райту, человеку, пребывающему в осознании своей правоты и ждущего, если не возмездия, то обретения утраченного? Рассказать, что в этом городке, если верить старым байкам, пропавшая записная книжка – пустяк, в сравнении с неуловимым, появляющимся в разных местах, парком аттракционов? Он сам в это не верил. А вот к историям с пропадающими вещами относился уже не с насмешливым отрицанием, но с долей скепсиса, придумав для себя парочку обоснований того, почему так происходит.  И почему именно с теми, с кем происходит.
Миссис Нусбаум,  дамочка лет сорока пяти, однажды заявила, что её изнасиловали прямо в номере. Что кто-то пробрался к ней ночью, забрался в постель и гнусно воспользовался слабостью беззащитной женщины. Это случилось, когда Джонатан еще только знакомился с «Фениксом», пробыв здесь не дольше пары недель. Он был настолько обескуражен, что позволил истеричке вызвать полицию и та даже написала заявление, но… Ни медицинское  обследование, ни осмотр номера не выявили фактов, подтверждающих рассказ нервной, сексуально неудовлетворённой женщины. Джон тогда еще насмешливо подумал, что у той просто были галлюцинации, и она приняла желаемое, грёзу, рождённую её подсознанием, за произошедшее в действительности.

Как ни странно, Маргарет Нусбаум, во второй свой визит в Бангор, спустя несколько месяцев, снова остановилась в «Фениксе» и даже спрашивала тот же номер, где проживала в прошлый раз.
Но ни в первый, ни во второй раз на пропажу вещей она не жаловалась.

- Полагаю, мистер Райт, что мы с вами априори знаем всё, что произойдёт, - тоном философским, приправленным строго выверенным градусом сожаления, проговорил Джонатан, - я принесу вам извинения от имени администрации отеля, а уж кому, как не мне извиняться за подобные неприятности. Мы еще раз тщательно осмотрим номер и, искренне на это надеюсь, найдём пропажу. Я не сомневаюсь, что вы уже всё осмотрели, но знаете же, как иногда случается с людьми, которые носят очки…
Он перевёл взгляд на Лору. Та выглядела удручённой, но не напуганной и не расстроенной даже.
- Ты видела записную книжку мистера Райта? – поинтересовался он спокойно, показывая самим вопросом, что осведомлен и о том, что именно потерялось в этом номере.
Девушка чуть поджала губы и вскинула взгляд вверх, как делают люди, пытающиеся вспомнить какие-то мелочи и нюансы произошедшего некоторое время назад.
- Прошу прощения, сэр, - голос её звучал тихо, но не дрожал, - я не могу вспомнить этого. Вы знаете, что… ну…
- Ну? – вопросительно протянул Джонатан.
- Так бывает, - вздохнула Лора, и взгляд её поочередно задержался на лицах мужчин, - вы можете позвать Пенни, миссис Грин, чтобы она…
- Обыскала тебя, - закончил Джон, едва сдержав смешок.

Это выглядело так, словно подобное происходило с Лорой не первый раз, и она была уверенна, что старшая горничная, обшарив её, ничего не найдёт. "Как мошенник, всецело доверяющий своему напарнику, - подумалось Джону, - коего и  просит позвать – не для установления справедливости, но себе на помощь". Старшая горничная, конечно, придёт, и Лора переживёт пару минут унизительных ощупываний. Но если она и стащила книжку, то скрыть её могла лишь под подолом, возможно за резинкой чулка. Лиф темно-синего платья плотно облегал грудь девушки, и вряд ли она стала бы прятать блокнот под него.

- Мистер Райт? – Джонатан спокойно и прямо взглянул на Виктора, - В эту  записную книжку было вложено что-то ценное? Деньги, карточки?

Иной раз и визитка с нужным телефонным номером может быть куда ценнее сотенной банкноты.

Отредактировано Jonathan Sainsbury (2019-06-07 03:41:42)

Полтергейсты, белые дамы и зеленые человечки хороши и занятны только на телеэкранах и в журнальных рассказах, которые забываются, едва читатель  переворачивает последнюю страницу. Но в приличном отеле милого городишки, претендующего на то, чтобы быть центром округа, а не каким-то захолустьем, где нет даже старшей школы, не должно быть места всему потустороннему и необъяснимому. В идеале, конечно.
«Феникс» был далек от любых идеалов, при всем том, что не являлся ни дырой, ни местом для регулярных встреч каких-нибудь бандитов.

И претензии, подобные той, что высказал мистер Райт, звучали здесь часто.
Пожалуй, только сейчас, когда эта досадная неприятность могла испортить решимость возможного покупателя избавить Сейнсбери от отеля, он сопоставил все известные ему случаи таких вот пропаж, включая те, которым персонал и вовсе не придавал значения.

Исчезали так, словно кто-то посторонний мимоходом взял вещь с места, прошел куда-то, рассматривая её, и оставил, только небольшие предметы, а из небольших – вещи личные или побывавшие в личном пользовании – ручки, расчески,  книги, вставная челюсть мистера Керна, аптекаря из Провиденса, детские игрушки. Кажется, никто из детишек, волею случая и родительских дел, ночевавших в отеле не мог похвастаться тем, что  его любимый мишка или кукла не исчезли с кровати или со столика, где были оставлены.
Отельные же полотенца, гигиенические принадлежности, та же туалетную бумагу или столовые приборы всегда оставались на своих местах. А еще Библии.  Обычные Библии гедеоновского издания. Наверное, если они и пропадали из номеров, то причиной тому был приступ набожности у постояльцев.
- Если вещь пропала, она будет возвращена, - Сейнсбери не позволил себе пространной фразы, думая о том, что такому собеседнику, как Виктор Райт, только дай повод зацепиться вниманием за слово, за возражение – и он не то что речь, соперничающую по проникновенности с сочинениями Цицерона, произнесёт – прочтет лекцию о том, кто кому, что должен и в каких обстоятельствах это долженствование можно оспорить.

Продолжая вежливо улыбаться, он вызвал-таки старшую горничную, чувствуя что, допуская, просто допуская в событийный алгоритм причин и следствий вмешательство некой неведомой силы, сам себя готов признать шизофреником. А за то, что надеется, что по воле этой самой силы записная книжка Райта вдруг материализуется прямо на журнальном  столике – отправится на приём к мозгоправу уже завтра.
И Лору Мело ему было жаль, даже не смотря на то, что держалась девушка так, словно просто пережидает неприятную неизбежность.
- Прошу прощения, мистер Райт, - произнесла  девушка, явно стараясь, чтобы голос её не звучал дерзко или обиженно, а потому говорила тихо, - но… Вы точно смотрели везде? В ванной? На полках шкафа, в выдвижных ящиках, в своём… чемодане. Я уверена, ваша записная книжка найдётся, нужно просто… хорошо поискать.
- А можно сделать так, чтобы вещи постояльцев не пропадали? – ехидно осведомился Джонатан, сомневаясь, что Виктор тотчас последует совету горничной.
Миссис Грин только пожала плечами, не спеша покидать номер.
- Пожалуйста, мистер Райт, - медленно, явно, чтобы голос не дрожал, повторила Лора, - попробуйте вспомнить, где вы … еще не смотрели.
- Например, в сливном бачке?  - не сдержался Джонатан.
Девушка  покраснела. Неровный румянец выступил пятнами на ее щеках  и даже шее.
- Вряд ли, - опустила она глаза, и сжала губы, явно умалчивая о чем-то, что казалось ей неуместным откровением. Но, то ли подобрав слова, то ли решившись, она  выдохнула,:
- Мы, прислуга, говорим, что отель так «здоровается» с теми,  кто ему по душе. Мистер Фергюссон дважды забирал свои вещи, когда приезжал снова. Очки и, кажется, какую-то книгу про насекомых. Возможно, он просто сам их забыл…