Patrick Halloran

Nicolas Duvauchelle

Полное имя персонажа: Патрик Хэллоран, Хэлл

Дата рождения и возраст: 31 октября 1956 года, 37 лет

Занятость: бывший детектив полиции Монреаля и частный сыщик

---

Говорят, что монстры – это просто плод людской фантазии и невежества. Когда нет знаний, мозг придумает ответы. Так рождаются карающие боги и злобные демоны, призраки в темноте, маги, на чьих ладонях расцветают языки пламени, и ясновидцы, что способны видеть будущее, написанное на дне чайной чашки. Это всё чушь из мифов, сказок и религиозных текстов. В реальном мире ничего такого нет и быть просто не может.

Но Патрик точно знает, что это – ложь. Он с самого детства иногда видит то, чего, как утверждают умные люди, нет. И полицейские, расследовавшие смерть сестры, уверяли его, что она стала жертвой маньяка, а сияющие в темноте ядовитой зеленью глаза ему, маленькому мальчику, просто привиделись от ужаса. И будущий детектив верил в эту сказку долгие годы, потому что дети верят взрослым, потому что они умнее и больше знают. Впрочем, когда Патрик сам стал взрослым, то понял, какая же это чушь. Но те самые зелёные глаза, горящие в ночной тьме, Хэлл увидел в следующий раз задолго до того, как вырос. И пусть потом парню говорили, что ничего он не видел, или что всё выдумал и просто врёт, он-то знал, что видел, что не выдумал и совсем не врал. Просто они почему-то не видят странности вокруг себя. Или, может, просто не хотят?

В любом случае, Патрик хотел увидеть больше, узнать больше и понять, что скрывается за занавесом реальности, за который не могут заглянуть родственники, друзья и коллеги. И, да, у психиатра он тоже был. На всякий случай, чтобы точно убедиться в своей «нормальности». Но больше всего парень хотел найти убийцу своей сестры. И он хочет этого и по сей день.

Именно поэтому Хэлл изучал криминальную психологию, пытаясь понять, что творится в головах маньяков. Поэтому он, вопреки откровенному непониманию всех, кто  его знал, ринулся читать оккультную литературу. А позже написал монографию о серийных убийцах и оккультизме. Параллельно с этим парень подал документы в Национальную полицейскую академию Квебека и, хоть и не без труда, но своё обучение там прошёл. И несколько лет проработал в полиции Монреаля, специализируясь на уголовных преступлениях, в частности, убийствах.

Коллеги уважали его, но Патрик так и не завёл среди них друзей. Может быть, он даже этого и не особенно хотел.

Он успел навидаться всякого на своей работе, и было среди этого много очень странного, чего, якобы, не может быть. Но он всегда искал ответы на вопросы, которые не хотят открываться. И чем дольше он работал тем сильнее возникало у него ощущение, плавно перетекшее в уверенность, что кто-то специально не хотел, чтобы он что-то выяснял. А потом пришло ощущение чужого взгляда на затылке. Оно преследовало его везде: на работе, в метро, дома. Это нервировало, это бесило. И, разумеется, Хэлл услышал от тех, кому рассказал, предположение, что у него просто паранойя. Вот только даже если так оно и было, это вовсе не значило, что за детективом не следят.

Именно все нарастающая паранойя, недоверие и несколько крупных скандалов с начальством вынудили Хэлла снять значок и уйти из полиции, а после и совсем уехать из Канады. Вдали от дома тут же стало удивительно легко и спокойно на душе. Больше никто не смотрел в затылок равнодушным холодным взглядом из толпы…

Оказавшись в Штатах бывший полицейский с помощью родственников матери смог устроиться в частное детективное агентство. Получил лицензию частного детектива класса C.

Патрик отлично разбирается в психологии, но кроме неё у Хэлла обширные познания в области биологии, химии и физики. Также он немного разбирается в кабале, герметизме и теософии Елены Блаватской, и в ещё нескольких направлениях оккультизма. Он великолепно стреляет, хорошо дерётся и неплохо водит. Находится в отличной физической форме, следит за питанием (и вообще-то прекрасно готовит) и занимается йогой. Однако Патрик очень много курит.

Пример игрового поста:

…Крылья бабочек удлинялись, увеличивались и изменяли форму. Их глубокий индиго медленно превращался в густую черноту. Гармонию звучащей отовсюду музыки нарушило громкое карканье, острым гвоздем впивающееся в мозг. Секунда, и бабочки превратились в воронов, разлетающихся от Оссиана.

А сам парень продолжал падение куда-то вниз, сквозь черную пустоту. Возможно, прошли секунды, возможно, часы. Время словно бы остановилось или полностью перестало существовать за абсолютной ненужностью. Акантус даже не мог с уверенностью сказать, как закончил падать: то ли он все-таки упал, то ли поверхность сама материализовалась у него под подошвами, то ли произошло что-то совершенно иное.

Он стоял посреди небольшой платформы светло-серого мрамора. И мрамор этот был очень стар: растительный узор, полностью покрывающий поверхность, почти стерся (Оссиан был даже не вполне уверен, что на камне некогда были высечены именно цветы и листья), то тут, то там отчетливо виднелись нити трещин и щербины. Вокруг него раскинулось чернильно-черное пространство, где иногда проскальзывали синие и фиолетовые искры, и в этой пустоте, чуть покачиваясь под порывами незримого ветра, возвышались колонны из огромных книг. Их основания терялись где-то в черной бездне внизу. И над всем этим раскинулось небо, усыпанное белыми пятиконечными звездами разных размеров, словно бы нарисованных чьей-то рукой на поверхности здешних небес. И ни звука, только глубокая, ожидающая чего-то тишина.

Оссиан поднялся на ноги (он не помнил, чтобы садился). И это небо, и мрамор пола под босыми ступнями были смутно ему знакомы. У него было ощущение, что он бывал здесь когда-то раньше и видел эти колонны из книг и звезды в своих снах. Тишина давила, и для того, чтобы ее нарушить, молодой человек громко щелкнул пальцами. Один раз, второй и третий. И странное дело, повинуясь его желанию, пространство ответило ему тихим шелестом струн и нежным и таинственным звоном клавиш старого пианино. Той самой мелодией, которую Оссиан хотел бы услышать в щелканье пальцев. От этого стало немного жутко. Некое подобие холодка пробежало по спине. Оссиану одновременно остро захотелось двух совершенно взаимоисключающих друг друга вещей: вернуться обратно в реальность и не покидать этих странных глубин собственного подсознания.

«Тебе нужно найти…» - проговорил он сам себе, не уточняя, что же именно. Парень, признаться честно, даже забыл, что же именно он хочет здесь найти. И можно ли? Просто мраморная платформа…

«Нет», - осознание было ослепляющим и ярким, как вспышка молнии, - «это не просто мраморная платформа. Это могильная плита. Моя могильная плита. Та самая, у которой я пришел с себя. И она моя…»

Повинуясь внезапному порыву он пошел вперед, пытаясь найти место, где выбиты в камне его имя и фамилия. И даты жизни.

Но там, где они должны были быть, мрамор был совершенно пуст. Даже следов растительного узора, оплетавшего эту огромную плиту по краям и в середине, здесь не было. Перед глазами молодого гея зиял еще один провал. Это зрелище очень неприятно поразило Кайла, в груди остро заболело и заныло чувство странного разочарования, будто бы его обманул лучший друг, обещав, что он совершенно точно и обязательно найдет здесь ответы на свои вопросы. Он нахмурился и закусил губы, пытаясь понять, что же ему делать дальше, и вспомнить, зачем он вообще здесь. И тут он заметил темные металлические ступени, уходящие во мрак пространства под ним. Не отдавая полностью самому себе отчета в своих действиях, маг поставил ногу на едва видимую ступеньку.

Книжные колонны мерно покачивались вокруг него, над головой горели белым немигающим светом звезды, нарисованные на черноте неба, ноги холодил странный темный металл ступенек, по которым он спускался куда-то вниз. Музыка все также звучала вокруг, негромко, одновременно и успокаивающе, и возбуждающе, ее красивые, игриво-торжественные нотки, казалось, вели его глубже вниз и вниз.

Диковинная черная лестница казалась бесконечной. У Оссиана было ощущение, что он спускался уже много часов, огибая колонны из огромных книг под немигающими нарисованными на бархате неба звездами.  А потом совершенно внезапно на одной из ступеней, на которую маг собирался поставить ногу, выросло зеркало. И музыка болезненно взвизгнула и задрожала, словно бы внутри пианино внезапно начали лопаться струны, или кто-то провел острым когтем по гитарным струнам. Фальшиво, мерзко, почти физически больно.

Высокое, в полтора раза выше его самого, обрамленное изящной готической рамой, оно возвышалось над ним, полностью загораживая спуск вниз. Зеркальная гладь стекла чуть светилась голубоватым светом, по нему едва-едва заметно пробегали волны, как по поверхности кристально-чистого озера. И отражение в зеркале было совершенно неправильным. Сам Оссиан в нем отражался – высокий, худой и голый, но вот пространство по ту сторону зеркала было совершенно иным. Не было ни ступенек висевших в пустоте, ни черного пространства, в котором тихо покачивались на невидимом ветру колонны из старых книг, ни нарисованных на небе звезд.

Его отражение стояло посреди большой комнаты, стены которой были отделаны темными деревянными панелями. По полу стелился кроваво-красный ковер, в котором утопали ступни его зазеркального близнеца. У противоположной стены жарко пылал камин, и вдоль стен стояли кожаные диваны и кресла.  А кроме… Косой крест с наручниками и висевшими рядом с ним на специальных крючках плетьми. От вида этой коллекции Оссиан даже невольно сглотнул. Блестящая новенькая и высококачественная кожа призывно блестела в отсветах огня. Он прищурился и чуть сдвинулся вбок, стараясь не упасть в черную пустоту окружающей бездны, и при том рассмотреть комнату в зеркале подробнее. Взгляд молодого человека выцеплял и другие «игрушки»: зажимы для сосков, анальные пробки разных форм и размеров, фаллоимитаторы, кляпы, ошейники… На бледных щеках Оссиана загорелся румянец. Никаких других признаков возбуждения он за собой не чувствовал, догадываясь, впрочем, что они на его физическом теле были. Просто его физическое тело осталось где-то… там.

Отражение сделало шаг назад и сделало приглашающий жест к себе. На секунду магу даже показалось, что глаза его зазеркального близнеца вспыхнули голубыми искрами, а вокруг обнаженного тела появился силуэт синего бархата. И этого оказалось достаточно, чтобы молодой чародей рванул сквозь зеркальную гладь, прорычав сквозь стиснутые зубы слова проклятий.

Колышущаяся прозрачность стекла пропустила его легко, будто была водой. Очень холодной, начавшей застывать льдом водой.

И вот он, обхватив себя руками от холода, стоял посреди той самой комнаты, которую он видел с лестницы. Никакого зеркала, к слову, здесь не было. Там, где оно вроде как должно было быть, горел еще один камин – брат близнец первого. Воздух был наполнен терпкой смесью ароматов смазки, пота, спермы, воска горящих свечей и еще чем-то, что Оссиан не мог назвать сходу, но при этом совершенно знакомым. А еще по комнате гуляло тихое-тихое, едва уловимое, эхо шумного дыхания и громких стонов.

Маг огляделся по сторонам. В комнате не было ни души, только воспоминания о разврате, творившемся здесь, были едва ли не материальными.

Странной острой вспышкой молнии откуда-то из темных глубин памяти всплыло нечто вроде воспоминания о точно такой же комнате. Вот только… Парень оглянулся, скорее инстинктивно, уверенный, что увидит силуэт высокого широкоплечего мужчины в отсветах пламени камина, как в том обрывке из прошлого.

Но никого не было. Парень обхватил виски, стремясь вспомнить, поймать ускользающую ниточку и вытянуть из чернильных глубин беспамятья и безвременья больше. И почувствовал, как что-то внутри сжалось волной мучительного ужаса. Ужас сжал горло и растоптал рвущийся из легких крик. Колени затряслись, подкосились, и Оссиан рухнул на ковер, не в силах удержаться на ногах.

Перед глазами вспыхнула еще одна картина: сверкнувший в отсветах пламени длинный нож, с которого падают темно-алые капли.

Маг сделал глубокий вдох. Вспышка ужаса отступила, позволяя молодому человеку вновь взять контроль над собой.

– Кем бы ни был этот… человек, - тихо проговорил он, - но он был… или есть… опасен. Но что произошло в такой же комнате в материальном мире? И когда?

Оссиан поднялся на нетвердых ногах, память молчала, погруженная в темноту, не желая давать ответы. Только запах секса и эхо стонов наслаждения стали сильнее. И рядом с одним из каминов, парень увидел узкую деревянную дверь, украшенную витиеватым растительным орнаментом,  едва заметную в тени. И ему показалось, или правда в просвете между самой дверью и полом мелькнул клочок голубого бархата?

За дверью оказался узкий коридор, по полу которого шло шахматное чередование черных и белых клеток. Стен не было. Только тускло мерцающее и хаотично движущееся пространство вокруг. Словно молочную реку смешали с кисельными берегами и выплеснули в небо. Оссиан ступал осторожно, глядя в сияющее движущееся пространство, вслушиваясь во вновь заигравшую музыку скрипок, пианино и серебряных шестеренок в старых часах. И ни звука больше. И никого кроме него. Иногда ему виделся силуэт в голубом, но через долю мгновения фигура исчезала. Если бы он сейчас был… снаружи, он бы и не сомневался даже, что знакомая тонкая фигура ему только кажется в сияющих отблесках пространства вокруг.

А меж тем, вдоль шахматных клеток начали вырастать двери. Точно такие же, как и та, через которую он вошел в этот, за неимением лучшего слова, коридор, высокие, узкие, украшенные затейливой резьбой. Некоторые из них были приоткрыты, и сквозь щель Оссиан видел… Он сначала даже не понял, были ли это его сексуальные фантазии или воспоминания.

За одой из дверей зал похожий на «Люкс» и двух парней, занимавшихся сексом на рояле. Что-то похожее в его жизни было. Увы, только один раз и с Эриком. Но, тем не менее, он всегда хотел повторить… За другой дверью – совершенно отчетливо воспоминание. Одна из комнат «Черного орла», он сам и двое парней, наиболее постоянные из его любовников. Было несколько странно наблюдать со стороны за тем, как трахаешься ты сам. С одной стороны Оссиан не мог не отметить, что, на его вкус, выглядит он классно. С другой – он поймал себя на мысли, что наблюдать ему совершено не нравилось. Поэтому он аккуратно захлопнул дверь и пошел дальше по коридору. Хотя уверенности в том, что эти… тени? отражения? осколки его личности?.. вообще могли его заметить, у него не было.

Он шел, больше не заглядывая в двери, все ускоряя шаг. Сам не совсем понимая, куда так спешит. Он не видел ни следа голубого бархата и не чувствовал дыхания осени, но был точно уверен, что нужно спешить, и что он точно не собьется с верного пути сквозь самого себя. Через несколько поворотов шахматного коридора без стен, Оссиан вновь увидел лестницу. Изящные черные ступени и резные перила вели к…

Над последней ступенькой в воздухе парило женское лицо. Тонкие черты, очень светлая, почти снежно-белая кожа, алые чувственные губы и закрытые глаза с длинными ресницами. Лик казался умиротворенным, но что-то жуткое было в этом умиротворении. Будто бы Оссиан смотрел в лицо мертвеца.

А еще новая вспышка узнавания осветила его память. Вот только на этот раз эта вспышка была настолько тусклой, что парень, как они ни всматривался, как ни пытался что-то еще вспомнить, не мог увидеть ничего. Он только и смог сказать с уверенностью, что это лицо ему знакомо.

Но кем была эта женщина? Чье это лицо?

Молодой чародей сделал шаг вперед, держась за виски и изо всех сил пытаясь вытянуть из темного омута еще что-то, как вдруг глаза на фарфорово-бледном лице распахнулись.

Тусклые отсветы сияющего вокруг потока мерцали на тонком хрустале, за которым клубилась тьма.

И ледяные кольца страха вновь сжали Оссиана в своих мучительных объятиях. Пространство вокруг чуть дрогнуло от разорвавшей тишину музыки. Громкой, нестройной, но болезненно красивой, словно бы сыгранной на оркестре из шестерней, труб и рвущихся струн. Музыки, похожей на крик.

А потом по хрусталю побежали трещины. Секунда, и с громким мелодичным перезвоном осколки глаз упали на ступени. А из черноты пространства двух бездонных колодцев вырвался поток черных воронов.

Их черные крылья больно ударяли молодого человека, когти и клювы оставляли на коже кровоточащие ссадины, а яростный многоголосы грай оглушал, идеально вписываясь в жуткую музыку звучащую вокруг.

Птиц становилось все больше и больше. Они кружили вокруг Оссиана огромным каркающим черным облаком. Еще секунда, и ничего вокруг кроме воронов не осталось: разлетелась мелкими осколками шахматная клетка пола под ногами, черные крылья разорвали бурлящий и мерцающий поток пространства вокруг, а хлынувшая из разбитых глаз чернота скрыла неизвестное, но знакомое лицо. И он полетел куда-то, как ему казалось, вниз.

А через несколько долгих… часов? секунд?... оказался посреди леса.

Вокруг него к небесам тянулись высокие деревья с серебристыми стволами, поросшие голубой листвой и лиловыми и сиреневыми цветами. Сквозь прорехи в листве акантус видел ночное небо, усыпанное россыпью незнакомых звезд. Прохладная земля у него под ногами поросла пушистым ковром голубого разнотравья, а сам волшебник стоял на берегу тихо журчащего ручья, с тускло мерцающими прозрачными водами.

И музыка. Музыка необычайной красоты звучала вокруг. Словно бы нежный шелест гитарных струн, лукавый смех скрипок и хрустальный голос пианино. Мелодия, давно ему знакомая, сочиненная уже довольно давно, часто меняющаяся, но так никогда и не записанная молодым человеком. И она звучала здесь буквально отовсюду. Музыка, создавшая пространство вокруг себя.

Сколько времени он провел сидя у тускло мерцающего в вечернем полумраке ручья, Оссиан не знал. Он просто сидел на траве, опустив ладони в прохладный поток и слушал. После вспышки ужаса в комнате с камином и незнакомого-знакомого лица, хотелось подумать в спокойствии. Хотелось взять гитару (и она тут же появилась рядом, а, может, всегда стояла прислоненная к дереву рядом) и играть, вплести новые ноты в звучащую музыку. Шон, фея, причины по которым акантус вообще здесь оказался, были забыты.

Наверное, Оссиан бы просидел так, в объятиях создаваемой им музыки, еще долго, но из состояния транса и практически полного покоя его вырвало появление перед ним черного кошачьего силуэта. Это точно был не сам Сфинкс, скорее, воспоминание о фамильяре, выплывшее из вод памяти ручья, но даже тени кота хватило, чтобы Кайл вспомнил, что он здесь делает и зачем пустился в это путешествие по странным тропам внутри самого себя.

Он вскочил на ноги, но гармония музыки не нарушилась. Она по-прежнему продолжала звучать вокруг, обещая, что никуда не исчезнет от своего создателя. Это обещание успокоило что-то внутри, и маг огляделся по сторонам, в поисках пути. Взгляд его зацепился за едва уловимую тропинку, уходящую вглубь голубого леса, петляющую среди деревьев и ветвей. И, словно бы говоря, что это верный и правильный путь, в сумраке мелькнуло что-то золотое.

И вскоре вечерний полумрак стал редеть, а в синей траве под ногами попадаться все больше и больше золотых и зеленых стеблей. Еще несколько метров (а может быть и не метров), и от бархатного синего вечера не осталось и следа. Вокруг был полный золота теплый осенний день.

И знакомый голос ученика, который, казалось, Оссиан не слышал многие годы, неуверенно спросил:

– Кайл, это ты?

Кайл завертел головой, ища глазами обладателя голоса, невесть как и откуда появившегося в пространстве его Теменоса.

Или… Теменос остался где-то позади, там где голубой вечерний лес перешел в зотолой осенний полдень?

– Я. Теэтэт? – осторожно ответил и переспросил он.

Связь с игроком:Discord: Ilmarin#8224.