Бертран Винсент Меррит был недоволен, когда его вытащили из школьной радиорубки и за шиворот потащили вдоль коридора, прервав эфир на половине слова. Руководство школы в лице директора было недовольно еще сильнее тем фактом, что на то, чтобы вытащить ученика из кабинета ушло больше времени, чем планировалось изначально, не улучшало настроения и то обстоятельство, что ради этого пришлось снять дверь. Ну хотя бы не разнести! Так себе утешения, если честно. В тайне Бертран Винсент Меррит был доволен и даже счастлив своим триумфальным прохождением вдоль школьного коридора под пристальными взглядами школьников. Он бы сравнил себя с Иисусом, несущим собственный крест, если бы сам же не счел это чрезмерным святотатством, а святотатство на сегодня уже хватало. Поэтому Меррит прилагал максимум усилий, чтобы не улыбаться так уж откровенно, явно наслаждаясь направленным на него вниманием. Ха, и что теперь скажут все те, кто просто считал его подпевалой Тедди, шестеркой Денниса и мамкиным выпендрежником?! Скольких из них тянули по коридору, обещая двухнедельную отсидку на продленке, вызов отца и прочие кары, которые только могли прийти в воспаленную от гнева директорскую голову? Берти был уверен, что ни одного. Это был его звездный час, и Бертран искренне наслаждался каждым его мгновением, мня себя, то Наполеоном, то Гитлером, то Муссолини, то всеми ими сразу и в стотысячмиллионов раз хуже. На толику минуты он даже пожалел о том, что в школах больше нет телесных наказаний, и уже было представил, как хвастался бы перед Деннисом своей выпоротой задницей, но быстро отмел от себя эти мысли, а то есть у вселенной дурная привычка исполнять самые неожиданные желания.
Дурманящий флер бунтарства однако начал медленно растворяться, когда его привели в кабинет, отведенный под продленку, и передали под пристальный контроль миссис Кэмпбелл, долгое время преподающей уроки физкультуры для девочек – по школе ходил слушок, что Жаба Кэмпбелл занималась этим с момента основания школы, настолько старой и практически вечной она всем казалась - пока в тысяча девятьсот восемьдесят восьмом году она не сломала себе ногу и ей не выделили теплое, но лишь фигурально выражаясь, местечко "надзирательницы". Разумеется, в официальных документах школы у миссис Кэмпбелл была совершенно иная должность, но иначе, чем "надзирательница" или "надсмотрщица" ее попросту нельзя было назвать. Навалившись своим грузным телом на хлипкий стол перед собой, она пристально следила за тем, чтобы вверенные ее присмотру "заключенные" не слушали музыку, не читали комиксы, не рисовали на партах, не ели, не кашляли, не сопели, не спали, и самое главное - не болтали. Правда, почтенный возраст женщины подводил ее, и порой она проваливалась в сон, чуткий и поверхностный, так что особо рисковые могли скрасить свое заточением разговором. Поговаривали, правда, что миссис Кэмпбелл умело имитировала сон, так что однажды Питеру Мак'кензи здорово прилетело в лоб ее толстым журналом, когда он вздумал рассказать "сокамернику" сальный анекдот.
На начало своего заключения Бертран был один одинешенька, а огромная кружка, от которой поднимался прогорклый аромат пережженного кофе, явно намекала на то, что миссис Кэмпбелл решительно взялась за борьбу со своей повышенной сонливостью. Оказалось, что отбывать наказание - это не так же весело, как получить его. Сперва Меррит пытался развлечь себя видом из окна, но наткнулся взглядом на стену сарая, в котором хранились лопаты, мотыги, прочая хозяйственная утварь, и в котором иногда старшеклассники натаскивали друг друга по анатомии. Поняв, что идея с окном так себе, Берти попытался скрасить свое пребывание на продленке, насвистывая бесхитростный мотивчик, но быстро замолк под прожигающим взглядом старухи Кэмпбелл. Не понравилось ей и то, как Бертран отбивал металлической набойкой сапога песню Рам-Там-Таггера, и как сколупывал краску с парты, и как отколупывал прилипшую к стулу жвачку - хотя это крайней полезное дело! - и как задерживал дыхание, решив проверить силу своих легких. В общем миссис Кэмпбелл абсолютно ничего не нравилось, а потом в ее тюрьму привели еще одного арестанта.
-За что посадили? - когда парень сел за соседнюю парту, громким шепотом поинтересовался Меррит, поворачивая в сторону новенького голову. Бертран сидел, согнувшись в три погибели, прижавшись щекой к жесткой столешнице парты и вытянув вперед свои тощие ноги в массивных ковбойских сапогах с металлическими набойками на пятках.
-Тишина! - постучав своим мясистым пальцем по столу, пробасила миссис Кэмпбелл, и ее толстое лицо побагровело, не то от злости, не то от стараний, которые ей потребовалось приложить на крик.

-Этой херней болеют только педики и проститутки, - подперев голову рукой, авторитетно заявил Меррит, насмешливо глядя на парня, как если бы тот начал утверждать, что земля круглая, а слоны и черепаха - это всего лишь старая байка. Это же всем известно, придурок! - вот что это был за взгляд. Уж что-то, а выглядеть экспертом в том, в чем он совершенно не разбирался, у Бертрана Меррита выходило просто замечательно. - Что-то вроде бородавок, - повернув голову, Берти усмехнулся, заметив огромную бородавку на щеке миссис Кэмпбелл. Существовала, правда, маленькая вероятность, что это вовсе не бородавка, а голова ее сиамского-близнеца, настолько огромным и уродливым был нарост на лице женщины. Пальцы Меррита невольно зачесались от желания проткнуть "голову" младшей из сестер Кэмпбелл чем-нибудь острым, но Бертран довольно стоически справился с этим душевным порывом, потому как ничем хорошим он бы точно не закончился. - Нужно просто тщательнее мыть руки, - передернув плечами, подытожил Берти, прикусывая нижнюю губу под пристальным взглядом миссис Кэмпбелл, оторвавшейся от чтения очередного бульварного романа, что, казалось, в безграничном количестве хранились в ящиках ее стола. Матильда Кэмпбелл была настоящим коллекционером, и среди бережно хранимых ею книжонок, которые она с благоговением и нежностью называла "романами", можно были отыскать сальную историю на любой вкус - от непритязательной любви садовника к графине до головокружительной страсти межу пиратом и русалкой. Убедившись, что Меррит захлопнул свой не в меру болтливый рот, миссис Кэмпбелл вернулась к книге. Читала она медленно, наслаждаясь каждым словом, водя по строчкам толстым пальцем и шевеля губами в особо пикантных моментах, беззвучно проговаривая отдельные фразы.
-Да и что? Распнешь меня теперь, как и твои предки? - Бертран не был расистом, но, помнится, когда на уроках истории они проходили Вторую Мировую войну, и Берти, готовясь к занятию, в сердцах воскликнул над очередной пугающей страницей: сколько можно издеваться над евреями?! Его отец, вытерев губы подушечкой большого пальца, желчно произнес, что евреям стоило подумать об этом раньше, когда они убивали сына Господнего. - Все веселее, чем торчать здесь. - последнюю фразу Меррит уже выдохнул себе под нос, опуская голову и упираясь подбородком в столешницу парты. Ни его новый "сокамерник", ни миссис Кэмпбелл не выглядели, как заядлые любители поболтать, так что Бертрану пришлось вновь заняться столь утомительным делом, как развлечением себя любимого, пока стрелки часов медленно двигались по циферблату, так что каждая секунда растягивались на миллион, а то и целый миллиард, лет.
Относясь к той категории людей, про которых говорят, что у них шило в одном месте, Берти не мог усидеть без движения и пары минут. Стоило ему более или менее усесться, как тут же начинала чесаться нога, затем нос, после задница, а затем все, сразу и невыносимо сильно. Всего лишь за десять минут, которые самому Мерриту показались десятью вечностями, Бертран успел покачаться на стуле, отбить пальцами мотив школьного гимна по парте, пока не словил замечание от миссис Кэмпбелл, понять, что ему удобнее сидеть, поджав под себя правую, а не левую ногу, отыскать языком дырку в одном из своих зубов, посвистеть, за что ему тут же прилетел недовольный окрик - спасибо, что не стул! - от старухи Кэмпбелл, зевнуть ровно шесть раз и ровно столько же громко клацнуть зубами, и наконец прийти к мысли, что разговор с занудой - это лучше, чем полное отсутствие хоть какого-нибудь разговора.
-И много людей тебя слушало? - откинувшись на спину стула, Берти запрокинул голову назад, скосив на парня взгляд. Смотреть так было не очень-то удобно и совсем невежливо, но подобное мало волновало Меррита. Не волновал Бертрана и надсадный кашель миссис Кэмпбелл, силящейся призвать его - разумеется Берти, а не кашель - к порядку. - И что ты им такое рассказывал, что тебе вручили наказание, а не...
-Мистер Меррит! - миссис Кэмпбелл пришлось повысить голос, отчего все ее тучное тело, напоминающее кусок теста, задрожало в приступе кашле, а когда Матильда Кэмпбелл принималась кашлять, то в силу своего возраста ей не всегда удавалось контролировать определенные процессы. И пока стойкий запах мочи не пропитал собой небольшую комнату, женщина поспешно вышла из кабинета, не забыв запереть его на ключ, чтобы малолетние "уголовники" не сбежали раньше положенного.
-...премию. - потягиваясь, закончил Бертран. Вытянувшись струной, он блаженно зажмурился от ощущения колючих иголок, пробегающих вдоль всего затекшего тела.

Отредактировано Bertrand Merrit (2019-08-02 06:03:33)

Берти присвистнул, когда из уст зануды вырвалось, такое невинное и между тем весьма емкое "дура" по отношению к миссис Кэмпбелл. Меррит отыскал бы для нее и более верное словцо, но что-то подсказывало, что сидящий за соседней партой парень не будет с ним мериться в познании ругательств, да и к тому же старуха действительно была порядочной дурой. Наверняка, ее держали в школе из-за страха, что она может устроить скандал, если ей намекнуть, что в ее возрасте пора бы уже продавливать жирной задницей шезлонг или высыживать маргаритки на дворе за домом, а не сотрясать коридоры стуком своих отвратительно коричневых туфель. Бертран практически был уверен в том, что миссис Кэмпбелл останется в школе до самого последнего дна, а вот будет этот день последним ее или школы - сложный вопрос.
-Бесплатные презервативы? - оживившись, Берти развернулся на стуле к парню и засмеялся. Смеялся Бертран громко, слегка запрокидывая голову назад и обнажая зубы, так что становилась видна узкая щель между двумя верхними резцами. - Тебе следовало раздавать их у раздевалки черлидерш, тогда бы это имело хоть какой-то успех. - отсмеявшись, Меррит тряхнул головой и посмотрел на парня перед собой как на полного идиота. - И чем твоя научная лекция нарушила общественный порядок? - изогнув бровь, Берти поддался вперед, упершись ладонями в колени. Свою нижнюю губу он прикусил словно бы в ожидании истории настоящего бунта, а не этой вот ерунды про энтузиазм и листовки.
-Стой-стой, не говори мне, - вытянув вперед руки, Берти замахал им, - я попробую догадаться сам, - нахмурившись и сведя к перносице свои пушистые брови, между которыми образовалась продольная складка, Меррит с самым задумчивым видом потер подбородок, а затем выдал: - Ты что показывал на себе, как надо натягивать презерватив на член? - вот на такую лекцию Бертран определенно бы сходил, еще бы и занял место в первом ряду, чтобы было лучше видно, и обязательно попросил бы повторить для тупых. - Или ты распевал песни? Как же там было... - Берти задумчиво постучал ладонью по краю парты, пытаясь припомнить мелодию и слова песни. К несчастью для его "сокамерника" ему удалось это сделать:
-The second mate was Andy by Christ, he had a dandy, - распевая песню во всю громкость своего голоса, Меррит отбивал металлической набойкой сапога ее незамысловатый пиратский мотивчик, - Till they crushed his cock on a jagged rock for cumming in the brandy, - глаза Берти радостно поблескивали и было неясно, получает он удовольствия от самого факта песни или от концентрации пошлости и вульгарности в одном только этом куплете. - The cabin boy was Flipper, he was a fuckin’ nipper. He stuffed his ass with broken glass and circumcised the skipper. - довольно расхохотавшись, Меррит откинул с лица волосы и произнес максимально серьезным голосом, на который был сейчас способен: - Пираты никогда не использовали презервативы, и где они теперь? Вымерли от СПИДа. - шутка вышла не очень смешной, но другой Берти придумать не удалось. Поднявшись на ноги, он посмотрел на занудного борца презервативов сверху вниз и усмехнулся:
-Если ты не сделал ничего из вышеперечисленного, то чей порядок ты нарушил? - вопрос был риторическим и не нуждался в ответе. Перекатившись с носка на пятку, а затем с пятки на носок, Берти пошел в сторону окна. Походка у него была пружинящей, и во время каждого шага Меррит словно немного подпрыгивал, чтобы опуститься на пятки и заполнить пространство вокруг себя металлическим звоном. Бертрану нравилось порождать шум и нравилось, когда шум, окружая его со всех сторон, следовал за ним по пятам. Тишина же пугала Берти, ведь стоило ей хоть на мгновение повиснуть, и голову тут же заполняли всякие глупости и тошнотворные мысли. Шум был безопаснее.
-Так и мне не давали, - попытки открыть окно не увенчались успехом. В оконную раму были вкривь и вкось вбиты гвозди, наверняка, после того, как кто-нибудь из наказанных попытался сбежать. Развернувшись, Берти прижался тощей задницей к узкому подоконнику и насмешливо хмыкнул. - В радиоклубе одни задроты и ботаники, которые только и могут, что ковыряться в своих шестеренках и читать меню школьных обедов по указке директора. - передернув плечами, Меррит вскинул голову, он явно был горд своей дерзостью. - Я просто захватил его, - и, не сдержавшись, добавил: - походу, не все пираты умерли от СПИДа.
_____________________________________________________________
прим. Берти поет Sex Pistols - Friggin’ In the Riggin’