Bag of bones: that 90's show! |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Bag of bones: that 90's show! » GAME ARCHIVE » It's your problem! [06.08.1992]
Джоуи Корлл & Никки Китч & Ричард Браун
У издательства Bangor Daily News, вечер, 06.08.1992
Гипотезы СМИ о причастности фигуры Джоуи Корлла к пропажам и убийствам детей вызвали у того довольно бурную реакцию. Джо желал немедленно получить публичные извинения от Никки Китч, редактора местной газеты, однако вряд ли это могло спасти его стремительно ухудшающееся положение.
Отредактировано Joey Corll (2019-08-20 00:28:46)
"О-х-у-е-т-ь". Собственно, это все, что вертелось между стучащими о гнева и ужаса висками Джоуи, точно гребанная карусель со скрипучими пластиковыми конями. Банка химозной газировки, новомодная песня "Under the Bridge" Red Hot Chili Peppers на весь игровой зал, в зубах сигарета, в руке - ножницы, приготовленные для нарезки купонов из газеты с громким заголовком: "Смертельные игры в VIDEODROMЕ". И это было, мать вашу, худшее начало дня в его жизни, а ведь Джо успел пожить в университетской общаге, где существует только одно табу - трезвость. Джо тер мыльные от непривычного занятия глаза, курил, хлопал себя по щетинистой щеке и вновь, раз за разом перечитывал злополучную колонку в стиле диванного детектива, где - невероятно! - говорилось, дескать, Джоуи Корлл знал всех пропавших детей, а некоторых из убитых видели в последний раз именно в его обществе. Вот это, блять, новость! Работник зала видеоигр знает детей! Что дальше? Аптекарь знает всех больных? Ветеринар знает всех собак? Джо сжал зубы и в сердцах пнул свою стойку, отчего полка с жвачкой пошатнулась и шлепнулась со столешницы на загаженный пол. Что ж, это объясняло подозрительные взгляды домохозяек в ларьке напротив, куда Джо наведался сегодня утром за сигаретами. Он было подумал, что столь пристальное внимание заслужил его чарующий аромат перегара или, может, внешний вид бомжа, восставшего под мостом из алкогольной комы, а нет, все в порядке, просто теперь в Бангоре завелась личная бюджетная версия Кэндимэна.
И все бы ничего, и если бы Джо был слегка потупее обычного, он бы с радостью поржал и забыл эту несусветную чушь. Пусть копы хоть отпечаток жопы возьмут, Корлл ничего не сделал, никаких доказательств совершения преступления они не найдут. Только вот речь идет ни о краже соседской кошки, ни о трех буквах, выцарапанных гвоздем на лобовом стекле машины уебка-соседа, а о чертовых детях - папиных ласточках и маминых корзиночках, о самой наболевшей и серьезной проблеме в городе, у которой нет никакого решения. И уж если единственная городская газета пишет о тебе в подобном ключе, а ты, дружок, зарабатываешь на детских обедах и любви к электронике, дело плохо. Подобное заявление с легкостью разрушит твой бизнес. И, кажется, лед уже тронулся, ведь за первую половину дня к нему зашел только мужик из автосалона, чтобы воспользоваться комнатой для джентльменов.
Корлл был надоедой. Более приставучего и дубинноголового парня на деревне не сыщешь, и когда дело касалось его прав, свобод, денег, в конце концов, он выкручивал энкодер режима янки до предела и становился настолько упрямым козлом, что только смерть могла бы остановить Джо на пути к высшим американским ценностям. Джоуи решил не звонить в издательство - какой смысл? Эти офисные крысы наплетут бреда и пошлют куда подальше, знает он этих журналистов! Только сплетни им подавай, да посочнее! Джо решил идти на таран, прямо к воротам засранцев, посмевших посягнуть на честь простого бедного парня, идущего навстречу к своей американской мечте. Джо потряхивало. Взъерошенный, с торчащими дыбом кудрями, он накинул прожженную бычками ветровку и твердой походкой направился к зданию Bangor Daily News в полной уверенности, что ему удастся исправить чужую ошибку при личной встрече. Проще говоря - ткнуть кулаком в мордочку тому, кто состряпал эту писанину. Уверенности придавал и тот факт, что ему была известна одна из работниц газеты, Никки Китч, его подростковая заноза в заднице, которая, по наивным предположениям Джо, уж точно не откажется помочь старому однокашнику.
- Кто здесь главный? - молодая девушка за приемным столом захлопала в ответ голубыми глазами и слегка отпрянула назад вместе со сжатой в ладонях телефонной трубкой, стулом и страхом за собственную жизнь. Джо опирался обеими руками в ее стол и громко цедил слова через стиснуты зубы, - Ты че, глухая, а? Кто тебе платит? Ему звони, живо.
Девушка поджала губы и начала хлопать ресницами чуть активнее - возможно, она пыталась общаться на азбуке Морзе, только вот Джо данным методом коммуникации, увы, не владел. Он треснул ладонью по столу, надеясь вывести девчонку из состояния анабиозной весенней лягушки. Та в ответ многозначно квакнула - именно так звучит перепуганная секретарша, едва не доведенная до слез. Джоуи, в свою очередь, бесился все сильнее. Он потер раскрасневшуюся шею и гаркнул еще громче - его приторможенные эмоциями мозги решили, что это отличная тактика.
- Окей, блять, чудненько! Чудненько, а? А?! - девушка судорожно закивала, - Китч знаешь? - снова кивок, - Она здесь? - щеки секретарши вдруг разукрасились двумя полосками черной туши. Джо отменно умел доказать собственную вменяемость и отсутствие задатков психопата, - Звони ей, или я сам ее найду.
Однако огромный толстый охранник с одышкой после крутых лестничных виражей имел свои возражения. С матом и упираниями Корлла выставили за шкирку на улицу, пригрозив полицией и второй волной журналистской активности. Джоуи кипел от ярости. Вот уж нет, он будет сидеть на лестнице до тех пор, пока Никки сама не придет к нему, хоть до утра просидит. Надо будет - усядется на пороге ее дома, поселится на ее дворе, притащит диван ко входной двери. Это было дело принципа - тупого, наглого и беспощадного.
[indent] «Да пошел ты, Джоуи Корлл».
[indent] Есть в этом что-то донельзя приятное, когда она отдает на верстку статьи, в числе которых – одна, сделавшая главным героем дня Корлла, ее знакомого со школьных времен. Будь это кто-то, кого Никки не знает – она бы несколько раз подумала, прежде чем выпускать статью о «Видеодроме» в печать, потому что ей прекрасно известно, какие последствия могут быть у одной статьи, прежде чем о ней все забудут. Что поделать, Корллу придется вытерпеть пару неприятных недель, когда все будут на него коситься и болтать у него за спиной всякое, и из пары на самом деле малозначительных и всего-то преподанных правильно фактов в газете простые люди раздуют нечто грандиозное – а потом все стихнет само, если только он и правда не убийца и не выкинет что-нибудь. Ничего, попробует на собственной шкуре то, что пришлось вынести ей. Ах какая неприятность, иногда все поворачивается совсем не так, как ты планируешь, и случается то, чего не ждешь. Привет из прошлого, ублюдок.
[indent] Впрочем, на следующий день ей было не до празднования маленькой мести, и ситуация с Корллом затерлась новыми статьями, спорами с журналистами и заболевшим корректором. Да она и так нашла бы сотню более важных и интересных дел, вместо того чтобы интересоваться произведенным эффектом. От работы ее отвлекает телефонный звонок. Никки прикрывает глаза и глубоко вздыхает, прежде чем ответить, но звонят не по работе – точнее, не совсем по работе. Хелен не подумала, что гораздо проще ее будет понять, если сначала она перестанет рыдать, и Никки пришлось разбирать сказанное как есть: за вздохами, всхлипами, трубными звуками в носовой платок и срывающимся голосом. Хелен, похоже, всерьез испугалась сначала за себя, а затем за Никки и считала своим долгом вбить ей в голову, как опасно сегодня уходить домой в одиночестве. (Но Никки совсем не собиралась уходить домой в одиночестве – о чем ни Хелен, ни кому-то еще здесь знать необязательно.)
[indent] – Он сказал, как его зовут? – Никки, поджав губы, теребит рукав красной шелковой блузки. – Ну хоть что-нибудь он сказал? Что ему нужно? Что ему от меня нужно? Нет, и это не сказал?
[indent] В принципе, ей и спрашивать не надо было: девяносто девять процентов, что это приперся качать права Корлл, и ему правильно дали пинка под зад, выставив на улицу.
[indent] – Хелен, успокойся, ничего страшного. Если появится снова, просто шли его подальше. Он ничего тебе не сделает. И вообще говори, что ты ничего обо мне не знаешь, и ты ни при чем.
[indent] Как же быстро Корлл среагировал – в тот же день явился прямо сюда. Будь Никки киногероиней, она бы уже спустилась вниз и нашла его, чтобы высказать все, что думает, но один придурок не стоит того, чтобы вскакивать с места и нестись куда-то: это Корлл может позволить себе бросить свои игровые автоматы и доставать несчастную девчонку, а у Никки немножечко дела. Если такой упертый, и ему нечем заняться – подождет, а если не подождет – еще лучше, она будет избавлена от его общества.
[indent] Прежде чем выйти, ей приходится еще несколько минут успокаивать Хелен, и, стараясь не закатывать глаза, Никки обещает позвонить ей, чтобы проверить, не укокошил ли бешеный вращающий глазами маньяк несчастную девицу. Никки несколько раз одергивает кожаную юбку, хотя она в любом случае слишком длинная, чтобы открыть порезы на ее ногах, убирает с лица высветленные волосы и думает: может, Корлл ее так и вовсе не признает. Потом вздыхает. Если он снаружи, то надо закончить все сейчас: нечего ему регулярно шастать сюда и устраивать скандалы… хотя тогда можно будет выжать из этого еще одну небольшую заметку, и кому от этого будет хуже? Уж точно не ей. Но все-таки хорошо, что почти никто не знает, где она живет: некому и выдавать совсем посторонним личностям. Никки выходит на улицу и видит его почти сразу: он, конечно, еще вымахал со школьных времен (кажется), но не то чтобы сильно изменился. Никки поправляет ремешок сумки на плече и перекидывает через руку куртку, чтобы закурить.
[indent] – Я знала, что ты мудак, но не думала, что настолько. Что тебе нужно?
[indent] Пускай Ричи конфисковал у нее большую часть режущих инструментов, как только у него появилась такая возможность, кое-что Никки все-таки припрятала. И пусть только Корлл попробует ее тронуть. Крыса по-прежнему кусается.
Уж что Корлл умел, так это просиживать жопу - в этой науке парень был гением-самородком, и если бы за заслуги в данной области выдавали Нобеля, Джо просиживал бы жопу уже с медалью на шее. Хотя ему слегка мешало шило оскорбленных чувств и страха за процветающий бизнес, Джо доблестно держал данное себе слово не двигаться с места, пока не появится Никки и не прояснит ситуацию. Благо, погода выдалась хорошая, и ничто не мешало комфортно бомжевать у ступенек издательства. Джоуи гладил бегущих мимо собак, иногда посвистывал корреспонденткам в коротких юбках, стыдливо прикрывавшихся сзади папками документов и сумками при подъеме к дверям здания, выцарапывал ключами по бетону свои глубокие мысли по поводу газетчиков и ждал. Ждал, сам не зная кого и для чего, понятия не имел, как заведет разговор и как добъется помощи, о которой в унисон молили интуиция, здравый смысл и глубоко упрятанная трусость.
Ждал, как сраного Годо, но без желания вздернуться на ближайшем дереве на собственном ремне.
Для него школьные годы были наполнены окурками, петардами, пуншем с коньяком, по-кондитерски приторными девичьими духами и кинолентами с Харрисоном Фордом. Смазливый хулиган при деньгах, полный сил и дурости - Джо был счастливчиком и принимал это как должное, без чванства и комплексов неполноценности. Он никогда не думал, что мог бы умышленно причинить кому-то боль ради забавы или чтобы выпустить пар и лихо отплясывал на канате между мудачеством и добропорядочностью. Ни злой, ни хороший - ни рыба ни мясо, принципиальный и без высоких моралей. Славный парень Джо помогает донести пакеты миссис Катчер до дома. Отморозок Джоуи Корлл ворует кассеты для взрослых и подкидывает протухшие яйца в шкафчик Никки Китч. Розовая жвачка, прилипшая к волосам. футболка IRON MAIDEN с неровно отрезанными рукавами, оголяющая его неуклюжие подростковые бока. Ящик пива во дворе автосалона. Мерзкая ухмылочка Энди Мартина, бравого дефлоратора. А я так смог бы? Джо-отморозок выпендривается, что да, а сам про себя холодеет лишь от мысли словить стояк, когда кто-то в ужасе умоляет тебя о пощаде. Энди говорит, было так много крови, будто он выдолбил в ней новую дырку. Наверное, это чертовски больно.
Он знал другую Никки: нагловатую, злобную и готовую к ответному удару. Джоуи нравилось обмениваться пакостями, он старательно выдумывал оригинальные способы "платы" и не особо парился над тем, что может перегнуть палку. Ведь в этом и был весь интерес, выпутаться из дерьма, которое подложили прямо тебе под дверь - твой персональный пакетик приключений. Джо полагал, что это у них взаимно. Обоюдное веселье, соперничество, тяга к риску - кураж и безумие! Энди все изменил. Никки исчезала на газах, тускнела и скукоживалась в комок из нервов и осыпалась на самое дно школьной иерархии, под ноги жителям "Олимпа". Если Энди прав, и она сама хотела, разве этого достаточно, чтобы сделать девчонку козлом отпущения?
Значит, я должен был точно так же поступить с Джуди после свидания в машине?
Однажды Джо разбил Энди нос за то, что тот нечаянно толкнул его локтем в супермаркете. Точнее, так он объяснил свой внезапный всплеск агрессии и до сих пор придерживается именно этой версии нападения. Энди был крутым, однако находиться с ним в одном пространстве было неприятно, и Джо постоянно ощущал отторжение, как будто кто-то поменял полюсы его внутреннего социального магнита. Прав был Энди или нет, был ли насильником или ловеласом - на все это Джоуи было, к сожалению, плевать. Он заботился о себе и о собственном тепленьком местечке под солнцем тусовок и сомнительного уважения компании, прославляющей тестостерон, плейбой и тачки. Джо делал небрежные попытки убедить друзей, что Никки не представляет из себя интереса, переводил тему разговора и боязливо замечал, что если бы телки не хотели трахаться, как чуваки, то все они обанкротились бы на услугах старых шлюх. Или же в стране стало бы намного больше "Голубых устриц". Вскоре он перестал донимать Никки с "приколами" и постарался забыть о ее существовании. Джо было мерзко не от ее присутствия, а от собственного.
Корлл редко вспоминал эту часть школьного прошлого, уж слишком сложную и взрослую для его невыносимо легкого бытия. Однако образ Никки-школьницы плотно прилип розовой жвачкой к его подкорке и временами всплывал из омута памяти, когда Джоуи читал криминальные сводки или смотрел жестокие драмы. В какой-то момент Никки-школьница из его головы сплелась с образом Кэрри, и Джо действительно поверил, будто его одноклассница была рыжеволосой. Он пристально вглядывался в лица проходящих мимо девушек и грыз губу, сомневаясь в успешности собственной идеи. Впрочем, беспокоиться было не о чем: Никки сама узнала скандалиста и отбросила своим тоном всякие приторные и горькие ностальгические безделушки.
- Никки? - Джоуи вскочил в полный рост и, не отряхиваясь, во всей своей бродячей красе направился к девушке, - Никки! Какого хера, Никки? Я тоже очень, - он прищурился, натужно выбрасывая ядовитые споры иронии, - рад тебя видеть, но давай-ка мы разберемся с той дичью, которую твои писаки на меня накатали. Это, мать твою, ни в какие ворота. Я хочу знать, кто это написал и с кем мне об этом говорить.
Чем больше Джо говорил, тем громче и жестче звучал его голос, переполненный злостью и отчаянием. Прохожие, заинтересованные громким монологом, останавливались неподалеку и перешептывались между собой - кто-то узнал Джо и поспешил поделиться информацией с окружающими. Парень же запихнул трясущуюся руку за пазуху и вытащил смятый кусок газеты, на котором была увековечена его фотография.
- Ты думаешь, это смешно, а?! - Джо подступился ближе и застыл, глядя в глаза Никки, - Ты хоть понимаешь, что вы натворили? Это тебе не сплетни из звездных спален. Меня, блять, обвиняют в убийстве детей. Меня! - Джо как-то жалобно заулыбался, не веря собственным ушам.
[indent] Она жалеет об одном: что не было случая дотянуться до Энди Мартина. Что чертов Энди Мартин, чью рожу она видит гораздо чаще, чем встречает его вживую, Энди Мартин, который поселился в ее голове так крепко, как будто он живет с ней, в ее квартире, и сопровождает ее едва ли не каждую секунду ее жизни, до сих пор разгуливает на свободе. До сих пор жив, цел, женат, завел ребенка и живет своей жизнью. Если бы он был тем, кто попался на зуб газете, тогда она и правда полюбовалась бы. Она бы согнала фотографов к его дому, на его работу, куда угодно, вопила бы, чтобы они следовали за ним по пятам, лишь бы они не упустили сладкое мгновение, когда его крутит полиция – желательно на глазах у его семьи.
[indent] Впрочем, что-то подсказывает Никки что этого было бы недостаточно. Что-то подсказывает ей, что ей было бы недостаточно, даже если бы она разбила ему лицо в кровь тем кирпичом, которым когда-то ударила по голове. Ей бы никогда не было достаточно, потому что такие раны никогда не закрываются.
[indent] Корлл не трогал ее. Даже не пытался приставать к ней, в отличие от парочки других дружков Энди Мартина, которые решили, что и объедки их заводилы будут вполне ничего, когда надо просто убить время. Иначе статья могла бы выглядеть гораздо хуже, пускай ему, видимо, и кажется, что это конец света. Они все в этом здании – профессионалы по части того, как вывернуть слова в нужную сторону.
[indent] – Можешь поговорить со мной, если, конечно, ты не считаешь позорным со мной разговаривать, – Никки раздвигает губы в самой гадкой своей улыбке. Пусть что угодно рассказывают о способности человеческой памяти забывать – она помнила все очень четко, в том числе все издевательства, которые отнюдь не закаляли ее, а доламывали. – Все равно все статьи проходят через меня. Так что ты хотел?
[indent] Обычно Никки не нарывается: она знает, что это чревато последствиями, и для этого требуется как следует взвинтить ее – на этот раз достаточно человека, с которым она знакома по школе, чтобы вспомнить старые крысиные привычки, хотя пока ее даже не загоняли в угол. Она наблюдает за дерганными движениями Корлла и уже через пару секунд любуется на вырванную страницу из их газеты.
[indent] – Я сейчас заплачу от жалости. Наверное, неприятно, когда все на тебя косятся? Подойдешь еще ближе – воткну эту сигарету тебе в глаз, – скупо произносит Никки, не спеша отступать. Отступишь один раз – так и будешь пятиться, а пятиться некуда. Может, в глаз она и не попадет, но попасть в руку труда не составит. Пока они стоят на ступеньках, рядом собираются зеваки, и Никки смотрит на них и щурится. – Что, блять, такого интересного? Заняться нечем? – она снова смотрит на Корлла, на страницу из газеты в его руках, клянет себя за мягкость и цокает языком. – Дай пройти, нечего здесь торчать.
[indent] «НИКЧЕМНАЯ» появляется на ее коже после того, как появляется новая мода: считать ее недостойной даже издевательств. Это, правда, длится недолго, потому что портить ее вещи, подкидывать дрянь в ее шкафчик, толкать ее в коридоре и предлагать перепихнуться после уроков гораздо веселее, чем неумело, но очень высокомерно игнорировать. Школьное сообщество из сверстников и даже тех, кто помладше, пробует новые способы социальной изоляции, чтобы выжать из своих рядов запятнанную тем, чем занимаются и все остальные. Слово слишком длинное, а на ее руках уже недостаточно места, поэтому она перешла на бедра. Мать устроила ей выволочку за то, что она, дура, в своем возрасте пачкает кровью простыни и не может научиться носить прокладки – если бы дело было в этом. Никки слишком глубоко надрезала, и кровь никак не хотела останавливаться – она думала, что так и истечет ей. Не повезло. Никки ежится, вспоминая об этом. Надписи саднят так, как будто она обновляла их совсем недавно, хотя это неправда: Никки не трогала их уже неделю, даже те, что на руках. Она морщится и снова смотрит на Корлла.
[indent] – Как ты вообще набрался наглости приходить сюда и искать меня, чтобы чего-то требовать? По какой причине я вдруг должна решать твои проблемы? Ты что, думаешь, что мы, блять, друзья? Что мы хотя бы приятели? Так вот: ты пиздец заблуждаешься. А знаешь, почему? Или тебе назвать причину?
[indent] Встретились два курчавых барана у забора, уперлись могучими рогами в калитку и стали бодать - каждый в свою сторону. А она не открывается, хоть ты тресни, как же так? Никки оказалась достойнейшим противником для Джоуи, не способного видеть дальше собственного носа: ее волновала своя трагедия, его - своя. Все намеки и их прямые и обходные пути к сознанию, памяти, даже разуму Корлла тут же пресекались его вопиющим эгоцентризмом, парировались ответной агрессией и рикошетили обратно о барьер зацикленности Никки на своем травматическом опыте. Вот оно - броуновское движение справедливости в идеальной, безупречной системе координат двух дурех, где нет иной воздействующей силы, кроме ненависти. Однако самым занимательным свойством их микрокосмоса было наращивание импульса злобы, сквозящей в семантике речи каждого ее участника. Проще говоря, чем больше бесилась Китч, тем больше злился Корлл, и этот круг бесполезных запугиваний и ссылок к совести могла,кажется, разорвать только драка. Ну или толстый охранник, если его гипоксическая туша найдет в себе силы совершить новое путешествие по ступенькам.
- Ты, бля, кого пугать пытаешься? - Джо утробно хмыкнул и демонстративно шагнул вперед, однако тут же усмирил пыл и скрестил руки на груди. В конце концов, он пришел сюда не ради билета в обезьянник, - Ну давай, тыкай. Тут как раз достаточно свидетелей. У тебя, заешь ли, репутация не лучше моей, Никки. И уж поверь, мне насрать, что там да кого было. Ты и так в курсе, что я знаю правду, так что ты доказать пытаешься?
[indent] Он шумно вздохнул, потирая переносицу пропахшими табаком пальцами. Она серьезно вообще?
- Да мне посрать! - Джо грубо перебил девушку, чем вызвал новую волну перешептываний среди публики. Женщины средних лет лукаво пялились на две возвышающиеся на лестнице фигуры и даже не пытались спрятать свое любопытство. Кажется, их готовность вцепиться друг другу в глотки приняли за любовный конфликт маргиналов. Что поделать, в маленьком городе даже случку соседних собак выдают за пикантную сплетню. Джо и бровью не повел: уж слишком часто они отступают от темы.
-Я тут не потому, что мы друзья, хотя, конечно, не думал, что ты настолько тупоголовая. Я здесь, потому что ТЫ ответственна за ебучую ложь в газете, которую читает весь город. И хули мне надо объяснять журналисту, что НЕЛЬЗЯ, - Джо откровенно орал, покрываясь пунцовой краской до корней волос, - публиковать подобное без доказательств?! Ты можешь доказать, что я вообще имею отношение к этому пиздецу, а?! Харе уже глаза щурить, заколебала со своим нытьем. Пиздец, блять! Не хочешь решать свой косяк напрямую со мной - я пойду в справочную, в полицию, куда угодно, хоть в суд, и доложу голове издательства о твоем произволе. На тебя твои же журналисты начнут рыть, они так любят скандалы! Вот тогда и посмотрим, кому из нас будет хуже ото лжи ради прикола. Давай, Никки Китч, прыгай на те же грабли! Я-то отмоюсь, а что насчет тебя?
[indent] Грудь Джоуи поднималась под ветровкой в бешеном ритме, словно он только что состязался в беге с препятствиями. Таранить ворота было непростой задачей, меж тем публика не убывала. Наоборот, на гневные вопли Джо обратили внимание газетчики, тотчас прилипшие к оконным жалюзи. Лестница вдруг превратилась в Колизей, а стычка на встрече одноклассников - в затравку гладиаторского боя. Люди ждали хлеба, крови и слез - сбалансированного первобытного пайка, который смог бы утолить их тягу к старому доброму ультранасилию. И чем больше Корлл приходил в себя, тем яснее он чувствовал буравящие его спину дюжину глаз. Со вздохом он сделал шаг назад, нервно приглаживая выбившиеся пряди волос назад.
- Ты заварила эту кашу. И ты должна ее расхлебать, хотя бы помочь. Я здесь не ради нашего, - он едва заметно поджал губы на слове, - прошлого. И уж тем более не твоего. Если тебе станет легче - давай поговорим и раз и навсегда разберемся в этом дерьме.
Миссис Янг из соседнего дома чересчур проворно для дамы своего возраста выскакивает на крыльцо, стоит ей заметить, что Ричи выползает на задний двор с чашкой кофе. В буйно разросшемся золотарнике мерцает утренняя роса. Ричи лениво думает, что следует привести в порядок лужайку на выходных, но тут же напрягается, когда жадная до любого рода сплетен старуха ковыляет прямиком к живой изгороди (та к августу тоже больше похожа на запущенные сорняки), отделяющей участки.
— Читали утреннюю газету, Ричард? — скрипит миссис Янг, размахивая сложенной напополам Bangor Daily News. — Там пишут, что все убитые мальчишки были замечены в наркоманском притоне, — по светящейся физиономии старухи видно, в каком восторге та пребывает от возможности поглядеть на его реакцию.
— Спасибо за информацию, миссис Янг, — Ричи тушит сигарету, которой затянулся только пару раз. Беседовать с дряхлой грымзой ему совершенно не хочется. Как и обсуждать свежие новости. — Хорошего дня.
Статья, которую Никки упоминала накануне, не обвиняет владельца наркопритона (как выразилась соседка) напрямую. Однако в городе находят уже шестое по счету тело, федералы молчат, а родители убитых детей и сочувствующие только и ищут того, на кого можно повесить ответственность. Парню, оказавшемуся в центре внимания газеты, явно придется несладко. И косые взгляды — самое меньшее из того, чего следует ожидать от убитых горем и переживающих за еще живых детей родителей.
Первую и незамедлительную реакцию на статью Ричи замечает, пока стоит в продуктовой лавке. Дамочка с птичьим гнездом на голове (Ричи в фоновом режиме задается вопросом: сколько времени у нее ушло на то, чтобы начесать на своих волосах это) наклоняется к приятельнице и театрально громким шепотом пересказывает главную новость сегодняшней газеты.
— На месте родителей несчастных мальчишек я бы уже повесила мерзавца прямиком там, посреди автоматов, — дамочка злобно кривит губы, а затем отвлекается на шуршащую фантиком пятилетнюю дочь.
Ричи покидает магазин быстрее, чем планировал, чтобы не сорвалась какая-нибудь дрянь с языка. Его хваленое спокойствие начинает давать сбой после сегодняшней ночи: голоса мертвых детей не идут на пользу душевному здоровью. Тем не менее парнишку из Видеодрома он подозревает в последнюю очередь. Джой, помнится, как-то сказала, что тот выглядит, как крепко подсевший на наркотики маргинал, но не более; вполне безобидный маргинал, пока не лезет к детям с предложением сожрать немного дури. Впрочем, Теда Банди тоже не считали способным на жестокие убийства.
К зданию редакции Ричи подъезжает к вечеру. Никки задерживается. Потому он запирает Неваду, оставив на парковке. Пока Ричи, докуривая сигарету, шагает к входу, он пытается предположить, сочтет ли Никки его сумасшедшим, если он расскажет о том, что они с Эриком слышали ночью. Но от размышлений отвлекают столпившиеся кучки прохожих.
Сцена, заинтересовавшая зевак, располагается выгодно: так, чтобы зрители ничего не упустили. Почти блядский уличный театр. Ричи узнает того самого парня, чей звездный час настал стараниями городской газеты. И, разумеется, Никки, которой, очевидно, приходится отдуваться за сегодняшний выпуск.
Протискиваясь между любопытными дамами (Ричи почти удивляется, не заметив среди них своей соседки), он поднимается по ступенькам.
— Браво, вы уже звезды всех сплетен на ближайшую неделю, — он тушит окурок, брошенный под ноги, и целует Никки в щеку. По всем внешним признакам она явно в шаге от того, чтобы не разодрать несчастному оппоненту физиономию. Последний тоже не выглядит дружелюбно настроенным. Натурально скандал в школьном коридоре.
— Джоуи? Правильно? — Ричи протягивает ему руку, намеренно игнорируя то, как на этот жест реагирует Никки. Демонстративное выяснение отношений явно не приведет ни к чему хорошему. Еще не хватало потом вытаскивать Никки из участка. — Давай, приятель, заканчивай концерт. Боюсь, этим ты ничего не добьешься. Хочешь обсудить работу редактора — побеседуем в другом месте.
Вы здесь » Bag of bones: that 90's show! » GAME ARCHIVE » It's your problem! [06.08.1992]
