С того момента, как малышка Келли,  в недавнем прошлом «мисс очарование нескольких казино Лас Вегаса», назвала желаемый процент от суммы, которую её благоверный выложит за отель – вполне честное агентское вознаграждение, Джонатан стал считать, что сделка эта – вопрос решенный. Уж кого-кого, а вредного старикана, которого она столь удачно окольцевала, убедить Келли, то есть теперь Шерил, сумеет непременно. Конечно, Джонатану хотелось, чтобы уже за ужином Райт сообщил о своей готовности подписать договор, но договор этот следовало еще составить, а прежде сойтись в цене. И пусть часть истории Бангора, налаженный бизнес со стабильным годовым доходом, достаточным, чтобы составить счастье любого, кто не выигрывал за пару часов в трое больше, чтобы спустить все уже через час, стоила всего лишь, как стены старого здания, на крыше которого красовалась вывеска «Отель Феникс», Сейнсбери ожидал, что Райт захочет сбавить цену и тут полагался уже на чары Шерил.

Со своей стороны Джон сделал всё, чтобы Райт сполна почувствовал себя хозяином в отеле, отдав распоряжение персоналу всячески угождать гостю, и, вполне вероятно, будущему хозяину и его супруге. Ну а окружению – секретарю, шоферу, сыну мистера Райта, выказывать уважение, но только как обычным постояльцам, если не поступи других распоряжений от самого Сейнсбери или кого-то из четы Райтов.

Потому, когда Торнтон сообщил ему о желании Шерил заглянуть в какой-то там номер, и о том, что ключ ей был выдан безоговорочно, Джон только пожал плечами.
- Спасибо, Торнтон, - кивнул он, - она захотела переселиться?
- Нет, - улыбка у администратора была какой-то змеино-плотоядной и до чрезвычайности довольной при всей своей искусственности, - просто пожелала осмотреть интерьер. Я должен был поставить вас в известность.

Об этом разговоре Джон вспомнил, когда, минут тридцать спустя, возвращался из бара и вновь увидел Торнтона, сидевшего за ресепшеном с газетой. 
- Миссис Райт не вернула ключ? – спросил он.
- Нет, мистер Сейнсбери, - голос администратора был бы ровным, если бы не старческое дребезжание. Доброй ночи, мистер Сейнсбери.
- Доброй ночи.

Джонатану стало даже интересно, что вообще можно рассматривать в комнате отеля целый час. Хотя он полагал, что Шерил просто забыла вернуть ключ и ушла к себе. Однако решил проверить, благо  ему все равно бы пришлось пройти мимо двухсот двенадцатого, чтобы попасть  в свои апартаменты.

Первое, что его удивило – это частота расположения дверей. Он был уверен, что  в этой части коридора, где располагались двухместные номера расстояние между соседними дверьми было больше раза в два. Но глаза его не обманывали – вот она дверь с эмалевой овальной биркой, где были напечатаны три цифры номера «212». Ключ просто торчал в замке. Снаружи.
Открыв дверь, Джонатан обнаружил, что в номере темно. Он несколько раз позвал Шерил, но не получив отклика, решил, что его предположения верны и девушка просто ушла к себе, да и еще  легкомысленно оставила ключ в замке.
Забрав его, Джонатан прошел дальше по коридору, к  224 номеру, где его ждал старый верный приятель «Амига»,  несколько неотвеченных писем поклонников милашки Элиота и пара недавно купленных видеокассет.

20 июня 1955 г.

У маленького, пухлого человечка с большой лысиной, зачесанной жидкими прядями напомаженных волос был очень густой, сочный бас, который больше подошел бы какому-нибудь массивному, неторопливому мужчине, а еще большой живот, большие очки с толстенными стеклами, превращавшими его глаза в маленькие черные пуговки, и большой чемодан, ставший предметом громогласных страданий мистера Якуцци. Страдал Франческо Якуцци на своем родном языке, поминая Мадонну, американских ублюдков, ослов, сволочей и  Святого Дженнаро.
Мистер Якуцци не доверил носильщику эту драгоценную для него ношу и, пыхтя, дотащил сам практически до номера, но тут случилась неприятность – у чемодана оторвалась ручка, Якуцци взялся чемодан толкать и даже продвинулся еще на несколько футов, жалея, что отослал молодчика в униформе, сунув четвертак на чай и выбранив за навязчивость, когда тот, оставив саквояж и чемодан поменьше  в номере, вышел, чтобы предложить гостю отеля свою помощь снова.
Якуцци связывал с содержимым чемодана серьезные планы на будущее и оттого не доверил бы его никому не то что нести, даже просто потрогать,  однако после того, как очки соскользнули с его потного носа и хрустнули где-то внизу, под подошвой ботинка, итальянец, пусть уже и воплотивший мечту многих соотечественников сделаться американцем, мгновенно пересмотрел приоритеты.  Хотя пересмотреть что-либо еще, оказавшись в туманном мире размытых цветовых пятен, он просто не мог физически.
Святой Дженнаро остался глух к воззваниям, и Якуцци сделав пару шагов к стене коридора прошел до ближайшей двери и энергично в неё постучал.
Дверь открылась.
Якуцци  прищурился, всматриваясь в то сочетание пятен, которое, несомненно являлось человеком и даже, казалось, принюхался – он был близорук настолько, что стоя в паре футов от открывшего ему человека, не мог с уверенностью сказать, мужчина то был или женщина.
- Добрый вечер, - пробасил он. От волнения его акцент, и без того отчетливый искажал слова настолько, что  слышавший не поверил бы, что Франческо Якуцци прожил в Шататах без малого десять лет, - прошу прощения за беспокойство, но мне нужна… очень нужна маленькая помощь.
Он махнул пухлой ручкой в сторону чемодана и, повернув голову едва не застонал – даже своего сокровища он не мог сейчас просто увидеть, убедиться, что тот так и стоит на месте. В другой руке итальяшки была зажата ручка чемодана
- Я еще потерял мои очки и без них, - он горестно вздохнул, разведя руками в стороны, - даже не смогу разобрать, где мой номер. Двести тринадцатый.

Отредактировано Jonathan Sainsbury (2019-07-10 17:37:47)

- Миссис Райт? – в трубке звучал сильный баритон, - я не ослышался? А в каком номере вы находитесь?

После того, как Шерил ответила, повисла секундная пуза и неразборчивые слова, явно сказанные кому-то, находящемуся рядом с администратором, затем прозвучал глухой шорох передвигаемого аппарата и из динамика телефонной трубки заговорил уже голос другого человека, суховатый, с легкой хрипотцой.
- Подождите, мэм, мы сейчас разберемся. Ключ от номера у вас?

Слушая приятный женский голос, рассказывающий об участи его очков, лысый коротышка за какие-то секунды сделался похож на обиженного пупса, с застывшей на лице мимической гримасой - таким старательно вылепленным горем, словно позировал для Норманна Роквелла.
- Это чертовски неприятная новость, - воскликнул он, всплескивая руками, и нечаянно уронил ручку от чемодана на пол.
Для него, очень близорукого человека – в глубины размытых пятен окружающей реальности, которую он не в состоянии был нормально рассмотреть без своих очков.
Заходить в номер к благожелательной даме, чья помощь выразилась в том, чтобы вызвать портье, Якуцци не стал, оставшись в дверях, зато благодарность его обрушилась на  миссис Райт подобно водопаду:
- Ах, синьора, вы – просто ангел небесный, какое счастье, что в этом номере оказались именно вы! Отзывчивая, как женщины на моей родине. Вы бывали на Сицилии?
Тут Якуцци, не раз прежде сталкивавшийся с равнодушием собеседников к географии за пределами США, а то их родного города счел нужным пояснить, - это остров рядом с пиренейским полуостровом, - и поняв, что всё только усложнил, хлопнул себя по лбу пухлой ладошкой, - в Италии!
Услышав голос хозяйки номера, толстяк насторожился – не ему  ли она отвечает, но поняв, что женщина говорит по телефону, взял паузу, длившуюся ровно до звука, сообщившего итальянцу, что миссис Райт закончила беседу.
- Простите за вторжение! – тут же затараторил он, - но все же, пока я жду портье, которому мне придется – вот несчастье – доверить чемодан, могли бы вы оказать маленькую любезность и помочь мне достать вторые очки. Они в чемодане, а без них, я увы… очень ограничен как в возможности  отыскать свой номер, и даже чемодан!

Тут, вспомнив про чемодан, Якуцци  сделал шаг назад и завертел головой, словно пытаясь увидеть кого-то в коридоре.
Потом возвратил свое многословное внимание даме:
- И раз уж, я узнал ваше имя,  миссис Райт, будет правильным, если  я представлюсь. Мы же, как я понимаю, оказались соседями, - он ловко извлек из кармана пиджака визитницу из крокодиловой кожи и достал оттуда карточку – аккуратный светлый прямоугольник, на котором можно было прочесть его имя*, то самое, которое американцы вечно искажали, привыкшие к излишествам и сложностям даже простой передачи звуковых сочетаний буквами. А так же адрес семейной фирмы, которую он представлял, и номер телефона, рабочий, конечно же.

*Francesco Jacuzzi

Отредактировано Jonathan Sainsbury (2019-07-10 21:41:31)

- Якуцци, - с готовностью назвался толстяк и голос его лишь самую чуточку стал обиженно тоньше, - Франческо Якуцци. Для друзей - Фрэнк.
Он вздохнул.
- Вы очень меня выручите, синьора...
Он только ощутил, как женщина прошла мимо него и зная сколь выдающейся частью тела является его живот, скрытый под коричневым, в крупную клетку, пиджаком, пришел к выводу, что невидимая  пока для него дама весьма стройна - будь оно иначе,  они либо бы соприкоснулись в дверях, либо бы он услышал обычное "извините", обозначающее деликатную просьбу отступить на шаг в сторону. Одного этого предположения Франческо хватило, чтобы пробудить самые нежные и лиричные фантазии о миссис Райт, ангелу, которому само провидение предначертало скромную, но весьма важную миссию - вернуть ему остроту зрения вместе с очками.
- Все хотят в Италию, - довольно согласился Франческо, - но сейчас там страшная жара и все итальянцы уезжают жить к морю!
Он, разумеется, слегка преувеличил, как свойственно итальянцам вообще, а уроженцам Сицилии чуть больше, чем прочим итальянцам -"все" просто по определению не могли бы перебраться на побережье и предаваться там неге и лености - кому-то, даже в Риме приходилось работать, как и самому Якуцци, которого занесла нелегкая, то есть судьба успешного бизнесмена, чёрт-те знает куда.
- Но если вы еще не бывали, то советую начать с Сицилии! Вы влюбитесь в этот остров, в небо над ним, в наш аранчино... Ах, как моя мама готовила аранчино!
Он характерным жестом поднес сложенные щепотью пальцы к губам  хотел было посетовать, что жена его, американка, пусть и с итальянскими корнями,  делает только пасту и лазанью... и вообще лишена кулинарных талантов, но тут слух его уловил звяканье ценнейших деталей, до того момента покоившихся в чемодане, а женский голос тут же назвал их "металлическими штуками".
- Это насос! - воскликну Франческо и ринулся вглубь плывущих цветных пятен, смутно угадывая, что темное внизу - это пол коридора, а светлое наверху - потолок, где размещены  горящие зыбкими золотыми шарами лампы, - осторожнее, прошу, вы не представляете, насколько он важен!
Тут за спиной дамы послышался звук остановившегося лифта, створки его разъехались и  портье, поспешив к чемодану,  обратился к  незадачливому гостю:
- Мистер Джакузи, ну вот видите, что случилось, не стоило, право, отказываться от помощи!
В то же время сопровождавший его худощавый мужчина с узким костистым лицом и непроницаемо-черными глазами,  обогнул присевшую подле раскрытого чемодана девушку и остановился в паре шагов от нее, ожидая, пока та завершит то, чем занималась и поднимется.
- Я потерял свои очки, - посетовал Франческо, а миссис Райт была так любезна, что согласилась их отыскать...
- В самом деле, - заметил стоявший подле миссис Райт человек, - весьма мило с её стороны.
Он был одет в песочного цвета пиджак прямого кроя и черные брюки. крахмальный воротничок белой рубашки обтягивал его тонкую  бледную шею так, что могло показаться, будто повернуть голову этому человеку будет весьма затруднительно, а коричневый галстук был подобран в тон остроносым, начищенным до блеска туфлям. Руки же у этого человека и вовсе напоминали кости, обтянутые бледной, чуть желтоватой кожей,  словно у музейной мумии из числа тех, что из-за сочетания природных факторов замечательно высыхают в своих склепах и могилах, но синюшного оттенка ногти, не в пример ногтям старинных покойников, были аккуратно подстрижены.
- Значит, это вы звонили из 212 номера, - добавил он, - вам повезло, что на ресепшене дежурил именно я, миссис Райт.  Моя фамилия Торнтон.
Голос у него был сильный, густой и не лишенный приятности, если бы не скрываемые саркастичные нотки.

Последней фразы миссис Райт мистер Торнтон, казалось, не расслышал. Зато первой придал большое значение.
- Значит, отдал. А он что-нибудь при этом сказал, попросил, порекомендовал вам? Видите ли, миссис Райт, однажды  так получилось, по досадному недоразумению, что нумерация дверей на втором этаже несколько нарушена. в "Фениксе, как Вы можете убедиться, нет двести двенадцатого номера. Возможно вы были в двести одиннадцатом?
Управляющий возвышался над миссис Райт на целую голову, но от того, что держался прямо и был худ, как щепка, казался даже несколько выше, особенно когда к ним  подошел вразвалочку и вызывающе выпятив подбородок мистер Якуцци.
На его круглом, смуглом лице победно блестели толстыми линзами  очки, и он, судя по решительно сжатым губам, готов был противостоять если не всему злу в этом мире, то хотя бы всяким личностям, встающим между ним и дамой, проявившей  к нему такое трогательное участие.
- Что вы привязались к леди с дурацкими вопросами, мистер? - осведомился  он  чуть на цыпочки не привстал, чтобы видеть лицо управляющего, - разве мало у вас работы? Лучше скажите, открыт ли еще ресторан.
На лице Торнтона не дрогнул ни один мускул, а голос был сух и холодно-вежлив.
- Ресторан работает до полуночи, мистер Якуцци.
- Отлично, - толстячок потер руки и переключил свое внимание на даму, - миссис Райт, может быть вы и ваш супруг сочтете возможным составить мне компанию за обедом. Не люблю, знаете ли есть в одиночку. Тут он подобрался на шаг поближе к девушке и, понизив голос чуть ли не до шепота, добавил воркующе, - но если мистер Райт не сочтет время подходящим, не откажите мне в своем обществе. Я перед вами в таком долгу, что банальной чашки кофе искупить его просто не хватит. Здесь подают каннелони?
- Боюсь, нет, мистер Якуцци. Но в меню, кажется, есть спагетти.
-  Варвары, - пробормотал себе под нос итальянец, сделавшись расстроенным, - как есть варвары...  А в каком номере вы остановились, миссис Райт и надолго ли собираетесь задержаться в Бангоре? Я ведь даже не успел рассказать вам о замечательном изобретении, которое вы видели, хотя сделано оно не мной, а моими братьями и об итальянском языке...
О том, что называли его не Франко и не Ческо, а Чиччо, он тоже не успел рассказать, но намеренно.

Гостья из номера, дверь в который перестала существовать, едва  закрывшись, вспоминала детали, делала мелкие уточнения, и с каждым её словом губы мистера Торнтона все больше и больше растягивались в тонкой улыбке. Черные глаза с неразличимыми зрачками, до того момента совершенно тусклые, как бывает у людей, давно утративших вкус к жизни, азартно заблестели.
-Это очень великодушно с вашей стороны, - протянул он, - Вы позволите проводить Вас?

Он точно знал, что никакого мистера Райта молодая женщина здесь сегодня не найдет, но, возможно, номер, который она полагала своим, свободен, и, зайдя туда, она убедится, что внутри там все иначе, чем в её воспоминаниях.  Причины, по которым миссис Райт оказалась неугодна в определенный день и час тому, кто считал себя истинным хозяином этого места, Торнтона не интересовали. Такие как она в разное время оказывались в коридорах отеля, обычно самоуверенные и решительные, но только до того момента, как сознавали, что с ними случилось и что их ждет.
Обычно все заканчивалось в номере в конце второго этажа, чуть дальше по коридору, том самом, который неизменно со дня открытия отеля в 1935-м году занимал господин, записанный тогда же в регистрационной книге, как мистер Фрост.
Мистер Комптон, владелец отеля, с понимаем, относился к издержкам их взаимоотношений и самолично выносил мусор, оставшийся после трапезы, сжигая в небольшой котельной, обеспечивающей  отель горячей водой и теплом в зимний период. То, что оставалось от гостей мистера Фроста сгорало легко и быстро.
Однажды,  и довольно скоро, если мерить время по восприятию Торнтона, он узнает, кто такая миссис Райт и чем она ему не угодила настолько, что он счел правильным избавиться от неё.

Итальянец задержался в коридоре совершенно не кстати.
- Итальянская кухня – это всегда вкусно, - заявил он, - и если в этом ресторане готовит повар-итальянец, пусть даже и не сицилиец, вы побываете на вершинах гастрономического блаженства!

Справедливо рассудив, что железо, сколь бы уникальным ни был привезенный в Бангор насос братьев Якуцци, никуда не денется, а вот благосклонность женщины переменчива.
- Вы осчастливите меня, синьора, если покажете, где этот ресторан и, разумеется, пообедаете со мной!  Одну минуту, я только прослежу, чтобы чемодан понесли до номера!

Торнтон  только пожал плечами и, когда Якуцци отошел к двери своего номера, обронил:
- На углу Бродвея и Стилуотер авеню есть маленький итальянский ресторан. Я там не был, но название его мне понравилось «Лес чёрных сосен»*. Желаю хорошо провести  время, миссис Райт.

В этот самый момент за дверью двести тринадцатого номера  грохнулось что-то железное, послышалось сакраментальное «Porca Madonna» и Якуцци  выскочил в коридор, с силой захлопнув дверь.
- Теперь мне понадобится купить новый чемодан, - пожаловался он, подойдя к миссис Райт, и, беря её под руку, обратился к  администратору, выпятив  разом и свой живот и  мясистый подбородок:
- Любезный, хватит тут стоять. Очки мне вы все равно не почините, лучше ступайте и вызовите такси и чем скорее оно приедет, тем лучше!

Торнтон, пряча усмешку, склонил голову и направился к лифту, не сочтя нужным подождать забавную  парочку, прежде чем нажимать кнопку первого этажа.
Что ж… придётся подождать возвращения миссис Райт в отель и уже потом  проводить в угловой номер на втором этаже.

*Bosco dei Pini Neri

Жизнерадостного очкарика Якуцци не смущало, ни то, что он был  ниже своей спутницы, ни собственный живот, ни кротовья близорукость. Он был влюбчив и любвеобилен и жил в непоколебимой уверенности, что обладает такой харизмой и витальной силой, перед которой не могут устоять женщины. А то что харизма здорово тускнела, как только его бумажник становился тощим как-то забывалось, да и вообще было не стоящим внимания досадным пустяком.
- Италия уже несколько лет только в моем сердце, - признался он и решил не портить знакомство разговорами о войне, о тяжелых письмах от родственников, последнее из которых доходило до Джузеппе Якуцци,  его кузена, больше двух лет назад, до операции «Хаски», - но я не оставляю надежду, что однажды вернусь туда!

Мысленно он добавил: «с детьми». О трех разновозрастных детишках Франческо Якуцци, старший из которых доставлял родителям больше всего проблем, стыдясь отца из-за акцента и отказываясь говорить дома по-итальянски, миссис Райт знать, конечно же, не следовало.

Якуцци  задержался у стойки – уточнить, вызвали ли для них такси, и благодарно кивнув, поспешил вслед уже  подошедшей к дверям миссис Райт.
От его внимания не ускользнуло, с каким напряжением молодая женщина осматривалась, выйдя из отеля, но он мог лишь понимающе вздохнуть – случись ему вот так вот ускользнуть из гостиницы, оставив в номере дражайшую супругу, он бы, вероятно, так же нервничал, да еще бы и по сторонам озирался – не приведи Господь, вздумается её выйти подышать свежим воздухом.
Поэтому  приставать к ней с фальшивым участием и глупыми вопросами о самочувствии он не стал, зато рад был продолжить беседу о себе любимом, по-достоинству оценив внимание женщины и её память о том, на чём их милое знакомство прервалось в коридоре второго этажа.
- Франко, почти так же, как и Фрэнк, - сообщил он, солгав без тени смущения, - а как друзья называют вас?

Дружба у них завязалась многообещающе быстро – к вечеру немудрено и влюбиться. Но кто они такие, чтобы перечить своей судьбе? Всего лишь смертные, земные, грешные, подверженные страстям…
Франческо переполняли эмоции и он мог лишь сожалеть, что вполне сносно болтая на английском, особенно о еде, сексе и водяных насосах для сельскохозяйственного оборудования фирмы «Якуцци», он не способен выразить мысли тонкие и глубоко-философские. Да что там… Даже Данте процитировать он смог бы только на итальянском, и, пожалуй, лишь самое главное, то что касалось его самого: «Nel mezzo del cammin di nostra vita»*

Название улицы он запомнил и, галантно усадив даму на заднее сиденье подъевшего такси,  сначала с нарочитой вальяжностью обошел машину, чтобы сесть рядом с Шерил, потом посетовал на погоду и только потом  потребовал от водителя доставить их на Огайо-стрит.
- Простите, куда?  - немолодой, лет шестидесяти мужчина даже обернулся, наигранно коснувшись пальцами своего уха, словно жалуясь на слух.
- Огайо-стрит, - раздраженно повторил Франческо и с недоумением взглянул на свою спутницу, готовый признать, что ошибся.
- Боюсь, сэр, в Бангоре нет такой улицы, - протянул таксист, - может вы скажете, что там находится, а старина Дикки вмиг вас туда отвезет. Я ж в этом городе всю жизнь прожил.

Восторженность Шерил и её заведомая очарованность Италией умиляли Франческо тем больше, чем больше он убеждался, что об Италии его новая знакомая не знает практически ничего, кроме простейшего набора фактов. Но она была мила с ним, и нё настроение позволяло Франческо надеяться, что если не этим вечером (миссис Райт ведь замужняя и приличная женщина) то уже следующим, она задержится на часок в его номере.
- У меня обычный Форд, - признался он, умолчав правда, что машину ему подарил кузен Марко, - но когда-нибудь я куплю себе Астон-Мартин. А почему вы вдруг вспомнили фамилию Ламборгини? Он чем известен в Америке? Любопытно, чем же?  Разве что это какой-нибудь певец или актер…

Рядом с красивой женщиной Франческо Якуцци готов был любить не только криминальные истории, но даже каши, брокколи, гантельки, кроссворды и долгие разговоры хоть о поэзии Петрарки, хоть о местной архитектуре. Он, разумеется, сопоставил фамилию своей спутницы с именем владельца дома, но подумал при этом: «К чему бы местному жить в отеле, если у него в городе свой дом?. Видать братец этого самого Райта, дом которого и ищет теперь Шерил».
Конечно, он предпочел бы, чтобы прелестная американка была бы круглой сироткой, не имеющей ни защитника, ни покровителя, и он смог бы облагодетельствовать её, но, увы – весь облик Шерил Райт говорил, что ни в чьём участии она не нуждается.
Они поболтали еще немного о машинах, пока водитель снова не отвлек их, обернувшись и притормозив в начале улице.
- Вон там, в конце и стоит дом мистера Райта, мэм, - проговорил он, - и авто мистера Райта – видите? Вас как высадить там, или вы и впрямь хотели только посмотреть?

В это самое время из ворот дома вышел молодой светловолосый мужчина в темно-сером костюме и открыл дверцу своего черного Кадиллака. Такси в начале корт-стрит привлекло его внимание и он задержался, рассматривая машину. Потом посмотрел на часы и, словно спохватившись, сел за руль и почти тотчас тронулся с места.