Странное чувство, но такое приятное, такое правильное и необходимое сейчас Генри. Ему наплевать, что он никогда не сможет нормально прикоснуться к Ноа, плевать, что они так никогда и не поцелуются, не смогут хотя бы просто взяться за руки без перчаток или рукавов кофты. Он был готов к этим жертвам, готов был обнимать своего парня только через слой одеяла, спать отдельно и просыпаться на час раньше просто для того, чтобы лечь рядом и обнять Бейдера, ощутить тепло его тела и улыбнуться, когда он в ответ прижмется к груди, глубоко вздохнув. Все эти ограничения создавали сложности, но Генри было все равно. Не важно. Главное, что Ноа рядом, и хочет быть с ним, хочет его, а Генри знал, что хочет, чувствовал это.

Растерянно моргает, сбрасывая с себя наваждение, смотрит на Ноа, но послушно отстраняется, поджав губы. Где-то в груди больно сжимается что-то, перехватив дыхание. Неужели он ошибся и поторопил события? Или вовсе переступил черту, которую Ноа пересекать не хотел?

Толчок плечом ощущается как удар под дых. Генри жарко, хочется сбежать и спрятаться, стыдно, что он был так напорист. – Прости, я должен был спросить тебя, - снова опускает голову, пряча лицо в волосах. Хочется вырвать с корнем эти кудри от того, как ему стыдно, и да, ужасно обидно. – Я понимаю все.

Он понимал друга, знал, что тот боится, и не без оснований. Но надеялся, что он доверяет и верит, что Генри осознает всю опасность их отношений, что он не зря готовился и оделся максимально закрыто. – Ты не навредишь мне, - также тихо говорит Миллс, не двигаясь с места. Он видит спину своего парня, слышит как то шмыгает носом и сам едва сдерживается от того же. Да, отношения это очень тяжело, особенно когда они первые, и ты так сильно любишь своего партнера, что готов разбить себе голову о стену, лишь бы отмотать все назад и не позволять себе того, что сделал.

- Прости, - снова шепчет Генри, подходя все же ближе. Осторожно кладет руку на плечо и, кажется, все его самообладание уходит на то, чтобы заставить пальцы не дрожать. – Я думал, что это шанс стать еще ближе. У нас не так много вариантов, а это выход. Я же обещал что-то придумать, и вот… Опускает голову на собственную руку, уткнувшись в нее носом, едва сжимает пальцами плечо Ноа. Если бы он только мог точно также ткнуться в плечо парня, обнять покрепче, забрать все тревоги и страхи, дать ему свою уверенность, которая тоже иссякала. Нет, Генри любил Ноа, и это чувство никуда не делась. Он всегда был восприимчив к чужим настроениям, и сейчас очень четко перенимал страх и грусть Ноа на себя, усиливая ее своим расстройством.

Парень выпрямляется, разворачивая приятеля к себе лицом. Рвано выдыхает, видя слезы в глазах. – Ноа, - берет худое лицо в ладони, стирая большими пальцами тоненькие дорожки слез на щеках. – Ты не навредишь. Никак и ничем, никогда. Он приближается так близко, что едва не касается губами губ Ноа, слышит тихое, почти невесомое предупреждение «Генри!» и улыбается. – Я просто хочу притвориться, что могу. Всего на секунду. Все еще жарко, внутри него все еще горит возбуждение, в джинсах тесно, но Генри готов задушить это, если Ноа не готов. Он тоже волнуется, что какое-то случайное движение может его убить, но готов рискнуть, и зря что ли он парится в этой блядской толстовке и перчатках. Но ни одного лишнего движения. – Решать тебе. Мои желания все те же. Отстраняется на безопасное расстояние и опускает руки на шею Бейдера, пытаясь выглядеть как можно увереннее, но закусывает нижнюю губу, а пальцы нервно подрагивают. Ему страшно, он нервничает, ведь это мог быть их первый раз, пусть и не такой как у всех, и из-за своей несдержанности ужасно чувствует себя виноватым.

Всегда скептически настроенные и не верящий ничему Генри Миллс, отчего-то практически слепо доверял Ноа. Конечно, поверил он не сразу, хлопая глазами и не зная, что ответить на признание и доверие своего лучшего друга. Генри сомневался во всем, в каждом слове, каждом факте, в самом Ноа, но зачем другу его обманывать? Ведь он так ревностно и преданно защищал всех вокруг от соприкосновений с собой. И он был уверен, что Бейдер не будет ему врать, выдумывая такую историю, только не так. Генри поверил. И только несколько дней назад увидел, как это работает, зная обо всем только со слова Ноа, убедился какой смелый у него бойфренд, как мужественно он несет свою ношу, осознавая, насколько может быть опасен для окружающих. Это возвышало Ноа в глазах Генри над всеми остальным просто до недосягаемых высот, заставляя трепетать, просто стоя рядом с ним.

Чужая ладонь обжигает даже сквозь ткань, и Миллс вздыхает, хватаясь за плечи парня. Впервые его касается кто-то кроме него самого, и этот кто-то самый желанный человек на свете, именно его хотелось увидеть рядом с собой, на себе, перед собой. Каждое медленное изучающее движение сбивает дыхание, заставляя Генри дышать шумно и прерывисто, стараясь хоть немного оставаться в сознании и хотя бы частично воспринимать речь друга.

- Какая? Спрашивает он, но послушно идет следом, пытаясь разгадать план, который явно очень нравится Ноа, потому что его глаза блестят, а щеки горят румянцем. Впрочем, Генри тоже начинает краснеть, глядя на сидящего напротив бойфренда. Боже, если так он выглядит только трогая себя, то что мог бы увидеть Генри, будь у них возможность прикасаться друг к другу.

Заерзав на стуле, Миллс тянет вверх толстовку, отбрасывая ее на соседний стул, туда же летит футболка. Уравнять положение не проблема. Проблема в том, чтобы сдерживать себя. Трясущимися руками расстегнуть ремень на джинсах, и стащить их вместе с бельем, разрисованным мелкими фигурками штурмовиков из Звездных войн. Не самый сексуальный атрибут, но Генри и не планировал раздеваться сегодня. Снова садится на стул, стаскивая с тонких пальцев перчатки. Щеки пылают, а внизу живота уже закручивает в узел пожарище, заставляя мальчишку нервно сжимать и разжимать пальцы в кулаки, чтобы хоть немного вернуть им чувствительность.

Пластиковые сидения холодят кожу, создавая контраст, а Генри изучает новое тело друга. Он поменялся, стал крепче, появились мышцы, к которым так и тянет прикоснуться. Если бы Ноа не прятал все это под слоями одежды, то у него отбоя от девчонок бы не было. Глубокий вдох, и тоже разводит колени в стороны, поддерживая идею Бейдера. Ноа перед ним, открытый, так пошло облизывающий сухие губы, еще сам не осознавая насколько потрясающе выглядит, и Генри считает нужным довериться и открыться в ответ.

Повторяет ладонью тот же путь, что проделал Ноа, мягко обходя синяки на ребрах, оставленные несколько назад старшеклассниками. Выгибает поясницу, стоит рука опуститься на живот, будто через весь позвоночник прошибло током. – Ноа, - едва слышно шепчет парень, то ли прося присоединиться, то и приказывая. Он сам не понимает уже что происходит. Но это разительно отличается от того, что Генри проделывал один по ночам, накрываясь с головой одеялом сжав пальцы вокруг возбужденного члена, когда просыпался от слишком реалистичного сна с участием Ноа в самых необычных позах.

Страшно и одновременно так необычно, интересно и любопытно. Генри прикусывает нижнюю губу, наблюдая за Ноа из-под полуприкрытых век, замечает каждое изменение в лице, каждый рваный вдох и выдох, каждое движение пальцев по столь желанному телу. И повторяет все его движения, касаясь кончикам пальцев живота, спускаясь ниже, пока ладонь полностью не накрывает член, одновременно хрипло вздохнув, под движением собственных пальцев, проходясь по всей длине. Под пристальным взглядом немного неловко, неуютно, но ведь он тоже смотрит, и спасибо проклятой хорошей памяти, такой вид Генри не забудет никогда.